В Европу хлынул поток беженцев
Эмиль Паин, профессор факультета социальных наук, — о последствиях миграционного кризиса
Стоит иметь в виду три проекции этого явления. Во-первых, оно было названо «кризисом» (впервые в апреле 2015 года) потому, что отразило актуальную неспособность социально-экономических и адмистративных систем стран Европы справиться с увеличившимся всего за год в три раза числом беженцев и нелегальных мигрантов или хотя бы решить такую проблему стихийной миграции, как снижение роста жертв среди мигрантов, пытавшихся добраться до Европы (только в Средиземном море за 2000-е годы погибло свыше 20 тыс. человек).
Во-вторых, это был кризис взаимоотношений между странами – членами Евросоюза. Из-за разногласий по квотам приема мигрантов было поколеблено, как никогда ранее, представление о единой Европе.
В-третьих, в связи с небывалым после Второй мировой войны ростом ксенофобии к мигрантам как «культурно чужим» случился кризис и с представлениями о европейской толерантности и политкорректности. Были опрокинуты все аналогии, которые использовались для сравнения нынешней ситуации с тем, что происходило в Европе во времена сопоставимых по численности потоков переселенцев (в 1917–1920–х годах или в 1940–х годах ). На сей раз в Европу хлынули массы людей с опытом жизни, принципиально не похожим на европейский, с иной системой культурных ценностей и норм. До сих пор не ясна возможность интеграции таких масс в принимающее сообщество. Проверка этого может занять десятилетия и результат пока непредсказуем, но потенциально он может быть весьма неблагоприятным для европейской культуры. Крошечные страны, такие как Исландия (одна из древнейших демократий на планете, отличающаяся высоким уровне либерализма) уже приняли жесточайшие законодательные ограничения на внешнюю миграцию. В стране всего 350 тыс. жителей и они не могут позволить себе эксперимент с интеграций мигрантов, поскольку в случае неудачи есть угроза полной ассимиляции коренного населения.
Сам миграционный кризис совпал с неожиданным для многих специалистов подъемом интереса в еропейских странах к национальной идентичности, поэтому против миграции выступили очень разные силы, отнюдь не только национал-популисты. Недавно журнал «Гефтер» опубликовал интервью с датским историком Бентом Йенсеном, который говорил об угрозе утраты маленькой Данией своей культурной и национальной идентичности в результате наплыва мигрантов. Еще пять-шесть лет назад европейский интеллектуал с либеральными взглядами вряд ли осмелился бы публично высказывать такие идеи. В кругах интеллектуалов это было не принято. Сам разговор о национальной идентичности воспринимался как национализм и чуть ли не расизм. Ныне же и Brexit в Англии, и каталонский, фламандский, корсиканский и многие другие европейские сепаратизмы открыто мотивируются желанием сохранить свою национальную самобытность и самостоятельно, без внешнего управления, принимать решения о приеме мигрантов.
Миграционный кризис обострил социальный раскол во многих европейских странах. За свободу миграций, как правило, выступают элитарные слои, против — низы общества, а в последние годы и средний класс, обеспечивавший стабильность социальной политической системы европейских государств. Низшие слои упрекают элиту в лицемерии, она ратует за свободу миграции, ничем за это не расплачиваясь: она не вступает с мигрантам в конкуренцию за рабочие места, она не приобретает их в качестве соседей в своих элитарных кварталах, встречаясь с мигрантом лишь в качестве прислуги. Социальный раскол имеет и свои политические последствия, например, во Франции на последних президентских выборах избиратели отказали в доверии всем без исключения традиционным политическим партиям.
Несмотря на то что поток иммигрантов несколько снизился, кризис не закончился. Он обострил те проблемы, которые существовали и до него, но были невидимыми. До сих пор нет рецепта, как следовать идеям гуманизма, оказывать помощь людям, нуждающимся в убежище, и при этом не допустить кризиса взаимоотношений между элитой и низшими, да и средними слоями общества. Хороших решений ни у кого нет, есть только отговорки. Например, предложение улучшать социально-экономическую ситуацию в странах третьего мира — отговорка, потому что для этого нет ни ресурсов, ни уверенности, что закачивая ресурсы в такие страны как Сомали, Судан или Сирия, вы получите отдачу.
Мнение экспертов не является выражением позиции университета