Первое поколение

В прежнюю структуру школьных стандартов, закрепленную в законе «Об образовании» 1992 года, входили два элемента: обязательный минимум содержания образования (проще говоря, темы, обязательные для изучения) и требования к результатам подготовки выпускников. С начала 1990-х над проектами стандартов успели поработать разные коллективы (дети все это время учились по «временным» документам, их заменяющим), но их широкое общественное обсуждение развернулось лишь в 2002-2003 годах. Сводилось оно в основном к тому, какие темы детям нужно изучать, а какие нет, и сколько часов на какой предмет должно быть выделено.

Мнения высказывались разные. Арсений Рогинский («Мемориал») говорил, что авторы стандарта пожертвовали всеобщей историей во имя российской, Глеб Павловский (Фонд эффективной политики) — что в стандарте по истории отсутствует тема справедливости. Елена Пенская из ВШЭ заявляла, что в стандарт нельзя включать «насквозь лживый рассказ «Судьба человека». Кто-то из журналистов делал вывод, что на иностранный язык и физкультуру отводится слишком много часов, а коли так, стандарт, написанный по указке Запада, готовит «рабов, которые должны быть здоровыми и знать язык своих хозяев». Химики говорили, что в стандарте мало химии, биологи – биологии, и далее по списку. Однажды на парламентских слушаниях в Госдуме Ярослав Кузьминов, ранее не раз заявлявший о важности математики для образования любого уровня, поддержал академика-математика Владимира Арнольда в том, что ни в коем случае нельзя сокращать математику в школьной программе.

Впрочем, тот же Владимир Арнольд высказывал и иные опасения в связи с предстоящим принятием стандартов: «Подготавливается опасное преступление против традиционно высокого образовательного и культурного уровня России – реформа, осуществление которой нанесло бы долговременный и трудно поправимый вред могуществу нашей страны, и интеллектуальному, и индустриальному, и военному. А наших потомков все это реформирование сделало бы несчастными, даже если бы им и разрешили, как это сейчас планируют, писать «вада».

Дискуссия длилась бы бесконечно, но ее прекратил министр Владимир Филиппов, утвердив в марте 2004 года подготовленный к тому моменту проект школьных стандартов первого поколения, буквально накануне своей отставки.

Второе поколение

Одним из итогов дискуссии начала 2000-х стало решение об изменении структуры образовательных стандартов. Поправками 2007 года из нее исключили обязательный минимум содержания образования. Стандарт любого уровня образования отныне состоял из трех групп требований: к структуре образовательной программы, к результатам ее освоения (теперь не только предметным и метапредметным, но и личностным) и к условиям ее реализации. Появление новшества про условия объясняли тем, что если не обеспечить школы техникой, детей - учебниками, а учителей – зарплатой, было бы странно требовать какие-либо результаты.

Темы, которые дети должны изучить, теперь фиксировались не в стандарте, а в примерной основной образовательной программе. Она разрабатывается на основе ФГОС и вносится в специальный реестр Минобрнауки. И если стандарт должен быть понятен широкой общественности, то примерная программа – документ для посвященных. В стандарте достаточно написать, что по итогам изучения физики на базовом уровне у выпускника старшей школы «должно быть сформировано умение решать физические задачи», а какие конкретно – прерогатива примерной программы. Для школы основополагающий документ – ее собственная основная образовательная программа, которую она разрабатывает на основе стандарта и с учетом примерной программы.

В соответствии с новой структурой стандартов началась разработка ФГОС трех ступеней школьного образования, которую возглавил гендиректор издательства «Просвещение» Александр Кондаков. Стандарты второго поколения были основаны на системно-деятельностном подходе, во главу угла ставящем активную и разностороннюю, в максимальной степени самостоятельную познавательную деятельность ребенка. Одновременно создавались стандарты высшего образования очередного поколения – в них провозглашался компетентностный подход: важно не то, какие знания студент получил, а результаты, которые пригодятся ему в профессии и вообще по жизни.

Переводить школы на ФГОС решили постепенно – в год по одной параллели, растянув процесс на десятилетие (на сегодняшний день 9-11 классы в основном учатся по ГОС, хотя школа может и досрочно перейти на ФГОС, как, например, это сделал Лицей ВШЭ).

Старшая школа

ФГОС начальной и основной школы были утверждены в рабочем порядке, без особых дискуссий. Общественность спохватилась лишь в 2011 году, когда группа разработчиков представила проект стандарта старшей школы. Ярослав Кузьминов объяснял это типичной позицией рядовой российской семьи: родители всерьез задумываются об образовании детей, лишь когда ребенку нужно из школы куда-то переходить. К тому же неудовлетворенность семей существующей моделью старшей школы была очевидна: школьники на этом этапе предпочитали изучать лишь нужные для поступления предметы, в городах некоторые просто уходили в экстернат.

В первоначальной редакции ФГОС старшей школы его авторы радикально перекроили учебный план. При максимально допустимой нагрузке 37 часов в неделю каждый ученик должен был освоить 3 обязательных курса (физкультура, ОБЖ, «Россия в мире»), 6-7 курсов по выбору, а также выполнить индивидуальный проект. Предусматривались курсы трех видов: интегрированные (обществознание, естествознание, математика и информатика в одном флаконе), базовые, профильные, и нужно было выбрать по 1-2 курса из каждой предметной области. Таким образом, школьник получал общее представление о непрофильных предметах и углубленно изучал профильные. Столь радикальное профилирование никогда не практиковалось в отечественной школе в рамках обязательной программы.

Волна общественного негодования началась с того, что учитель 57-й московской школы Сергей Волков написал руководству страны письмо, собравшее более 25 тыс. подписей, в котором счел нововведения неприемлемыми и предложил наложить вето на перекраивание школьной программы. Разработчикам стандарта пришлось долго разъяснять, что, например, никто не собирается ограничивать образование в старшей школе тремя предметами и индивидуальным проектом, а все остальное сделать платным (именно это померещилось некоторым критикам).

Для доработки проекта пришлось создать согласительную комиссию во главе с директором Курчатовского института Михаилом Ковальчуком, и в окончательной версии стандарта были учтены многие пожелания общественности. Статус обязательных предметов сохранили и математика, и русский язык (при том, что даже в советской школе 1980-х его изучение завершалось на основной ступени), и история, и литература. Модель, предусматривающая углубление специализации в 10-11 классах за счет серьезного сокращения непрофильных дисциплин, так и осталась на бумаге.

Министр Андрей Фурсенко утвердил стандарт старшей школы, как и его предшественник, незадолго до своей отставки, весной 2012 года. Впоследствии, уже при Ольге Васильевой, успех сторонников сохранения фундаментальности школьного образования был закреплен – в старшие классы вернулась астрономия, и ее теперь изучают все дети вне зависимости от выбранного профиля.

Конкретизация

В середине 2010-х годов накал дискуссий о содержании школьного образования был уже не тот, как в начале 2000-х, - перечни тем, которые дети должны изучать, профессионалы теперь обсуждают в своих предметных сообществах. Наиболее эффективно действовали историки – им таки удалось договориться между собой, согласовав единый перечень необходимых для изучения тем и даже выделить трудные вопросы отечественной истории.

Но теперь на повестке дня оказался другой вопрос: в каком документе должно быть зафиксировано содержание школьного образования – в стандарте, как это было до 2007 года, или в примерной программе?

Одна точка зрения сводится к тому, что содержание образования в стандартах фиксировать не нужно, поскольку это сковывает учителя, лишает его свободы выбора. Ведь школа должна учить мыслить и делать, формировать компетенции, а на каком содержании – пусть педагоги решают сами. Другая точка зрения основана на том, что отсутствие содержания в стандартах разрушает единое российское образовательное пространство, и в результате каждая школа учит чему хочет. И хотя со стороны эти дискуссии отчасти напоминают споры тупоконечников и остроконечников, в них удалось вовлечь даже первых лиц государства.

В результате победу одержали сторонники возвращения содержания в стандарты. Без изменения структуры ФГОС решили обойтись, и уже при Дмитрии Ливанове Минобрнауки приступило к конкретизации требований к результатам образования по каждому предмету. Ректор Московского городского педагогического университета Игорь Реморенко считает, что это приведет к регулированию содержания образования посредством единых учебников, а «представление о современной школе вновь заместится архаичным представлением о школе памяти». А Ярослав Кузьминов эти опасения не разделяет – он, напротив, убежден, что это позволит сохранить единое образовательное пространство, и у детей не будут возникать сложности при переходе из школы в школу.