Художественная литература

1991

Дюма

Олег Лекманов: В Советское время Дюма считался престижным писателем наряду с Толкиным, Стругацкими, фантастикой и был в большом дефиците. Огромные тиражи в пост-советский период, конечно же, связаны с этим. Например, еще в 80-ые — в начале 90-ых, существовала практика, когда в книжных магазинах выставлялись вот эти престижные книги и их можно было обменять на другую литературу — скажем, на несколько книг Достоевского. Принесенные книги оценивали продавцы: предположим, Стругацкие и Толкин стоили по 20 баллов, а Достоевский — 3 балла. И так 7 книжек Достоевского можно было обменять на одного Толкина. Но в какой-то момент, когда появилась возможность издавать эту дефицитную литературу огромными тиражами, рынок просто пресытился.

Вадим Эрлихман: В 1995 все как отрезало, так как рынок насытился — Дюма стал просто неактуален. Ну, действительно, когда параллельно хлынул весь поток фантастики и хоррора, кому теперь нужны были эти 50-ти летние пыльные писания, где и сам язык во многом оставался непонятен?

Евгений, программист, 26 лет: Интерес к книгам в России менялся довольно-таки лавинообразно: после прекращения существования СССР мировая литература стала доступна каждому. До начала 2000-х в предпочтениях граждан, возможно, наблюдалась некая «сумятица» и неразбериха. Что касается последних лет 10-15 лет — вкусы упорядочились, и каждый класс жителей нашёл свои популярные книги.

Гейе

В. Эрлихман: Этот автор печатался еще в конце 20-ых, в середине НЭП-а много печатали такого рода приключенческой литературы. В 90-ые эти же книги переиздавали, и причина здесь понятна — ведь не надо было никому платить, это было бесплатно! Автор-то умер к этому времени, да и переводчики тоже. Могу сказать, что в Советское время авторам переведенных книг ничего не платили, а переводчикам платили очень хорошо. А потом все стало наоборот. Но 90-ые это такое темное время, что ничего не платили ни авторам, ни переводчикам.

Мегре

Вадим Эрлихман: Это уже явление славянской эзотерики. Этот автор выдумал какую-то целительницу Анастасию, которая якобы живет где-то в тайге, и к этой целительнице якобы добрался, и она рассказала ему, как сделать себя богатым, здоровым и бессмертным. Мегре и могучий поток этих целителей и колдунов — это еще один феномен литературы. Книгоиздание, конечно, не основная их деятельность, а побочный вид заработка.

Галина Юзефович: Мегре, судя по данным, переиздается в Петербурге несколько раз, это разные книги, но тираж примерно один и тот же. Но вы понимаете, что это время контрафакта? Тиражи, указанные на книге, могут вообще ничему не соответствовать. К сожалению, эти цифры очень ненадежны, их ведь ставит сам издатель, а нужно это для того, чтобы произвести впечатление на читателя. Это такой маркетинговый ход или повод для каких-то финансовых махинаций. Я бы сказала так: все цифры с тремя нулями могут иметь какое-то отношение к реальности только после второй половины 90-х. Ко всем цифрам с большим количеством нулей я бы относилась очень критически.

Пикуль

Олег Лекманов: Мне кажется не очень корректным говорить о том, что романы Пикуля стали популярными лишь после распада СССР. Традиция серийных романов довольно почтенная, и в России они появляются еще в 10-ые. Другое дело, что потом эта традиция немного угасла, и как раз главная популярность Пикуля приходится скорее на конец 70-ых, начало 80-ых годов. Известность его была связана с романом о Григорие Распутине: в книге были эротические сцены, что для советской пуританской литературы было совершенно невозможно. Кроме того, у публики был довольно большой интерес к истории, который роман Пикуля удовлетворял. Ведь советская историческая наука о Распутине ничего, кроме того, что он был негодяем, сказать не могла. А Пикуль попытался насытить его биографию живыми подробностями.

1992

О детективах

Валерий Эрлихман: Были направления, которые стали массово издаваться — это детективы, фантастика и всякая эротическая литература. То есть то, чего в советское время было мало, или чего не было вообще — оно стало привлекать больше всего внимания.

Ефремов

Валерий Эрлихман: Могу рассказать об этом явлении. Это, скажем так, наследие советского дефицита. Этих писателей, добавим сюда еще Дюма и cтарика Жюль Верна, издавали мало, а Советский Союз был самой читающей страной, и к этим авторам был огромный интерес — даже если не прочитать, то просто поставить себе на полку. И поэтому вот эти писатели были самыми тиражируемыми и в первые годы после развала СССР. Я сам помню, как буквально в 91 году их начали издавать огромными тиражами: Дюма, Пикуля.

1993

1994

О кинороманах

Вадим Эрлихман: Появление кинороманов связано с тем, что кино было всегда востребованнее, чем книги. Меня как-то тоже пытались вовлечь в новеллизацию таких сериалов как «Богатые тоже плачут», «Просто Мария».... Помню, даже Дмитрий Быков этим занимался. Это все попытки издателей заработать денег на популярности сериалов. Но, как правило, то, что писалось в 90-ые, напоминало сам фильм довольно отдаленно. Допустим, кинороманы «Твин Пикс»: под английскими псевдонимами выходили какие-то издания, которые были связаны с сериалом лишь названием. Писались эти тексты, естественно, нашими литературными неграми.

Тут, однако, может быть и другая история. Часто издатели печатают литературные основы популярных фильмов: то есть, по какой-то причине фильм снят, а роман, совершенно забытый до того, становится бешено популярным, когда выходит фильм или сериал. Популярность сериала тянет за собой популярность книги — но и так, конечно, не всегда происходило.

Третий вариант — «сжатые серии». Или продолжение какого-то фильма. Например, знаменитые «Унесенные ветром» продолжались как в Америке, так и у нас.

Екатерина Лямина: “Просто Мария” – это такая же новеллизация сериала, как и Санта-Барбара, например. “Просто Мария” и “Санта-Барбара” - это два первых телесериала, которые показали в России, а советский человек никогда не видел такого, не знал, что такое сериал. Так, поколение 20-30-х годов рождения были фанатами этих программ и буквально жили ради них, составляли свое расписание так, чтобы не пропустить очередной выпуск.

Кинг

Вадим Эрлихман: Массово Кинг хлынул после 91 года, и, например, наше издательство «Кэдмэн», с которым я сотрудничал в городе Жуковке, печатало книги Кинга в 200 тысяч экземпляров. Расходилось все это моментально. Но это, скорее, заслуга не самого Кинга, а «хоррора» как жанра, который в Советское время был неизвестен. В постсоветское время все кинулись на «хоррор» как на что-то новое и удивительное.

Ракушин

Вадим Эрлихман: Локальные авторы в провинциальных городах — это легко объясняется. Или они сами оплачивают эти издания или у них много родственников, знакомых, которые эти книжки купят. А как иначе? Поэтам совсем ведь тяжело, они все фактически перекочевали в интернет.

Пронин

Галина Юзефович: Это один из первых успешных примеров российского книжного сериала. «Банд» же было много, до этого практически отсутствовала вот такая «серийная литература»: когда ты дочитываешь один роман, а тут как раз появляется следующий. Пронин был один из тех писателей, который начал работать в этой сфере. Его популярность скорее всего была связана с этим форматом письма.

1995

1996

1996–2011. Серия «Русский проект»

В. Эрлихман: В этот проект были включены такие жанры, как фэнтези, боевики, детективы, написанные русскими авторами. Это была та ниша, которая не была занята нашими авторами, и как только издатели увидели, что нет «русского фентэзи» или подобного, то быстро и подсуетились.

1997

Гайдуков

Галина Юзефович: До 1994-1996 года смотреть статистику довольно бессмысленно, потому что это было время безумных тиражей. Все российское книгоиздание до 1994 года жило по закону отложенного спроса. В СССР ничего не было, а потом тираж взорвался в масштабах по 12000000 экземпляров. Например, издательства «Терра», «Северо-запад» были рассчитаны на огромные тиражи — они считали, что тираж в 500 тыс. экземпляров — нормальный, рабочий. Но уже к 94-96 произошел полный коллапс, все, что могло умереть, тогда умерло. Говорить об осмысленных тиражах, которые имеют отношение к реальности, можно начиная с 1997 года. Гайдуков, например, — это понятная история. «Чистилище» я никогда в жизни не читала, но могу сказать, что книга входит в очень популярную серию «ЭКСМО» «Черная кошка». Это серия, с которой началась история издательства. Романы этой серии — прототипы наших детективов, основанные на российских реалиях.

Веллер

Екатерина Лямина: Веллер – культурный писатель, который неплохо работает со словом, он вслед за Крестовким (1994) популяризовал мрачное обаяние Петербурга. В его текстах Петербург - это вселенная, где люди живут по своим законам. Такая концепция вплетается в общеизвестный петербургский миф, что любопытно.

1998

Семенова

Вадим Эрлихман: Когда мы, издатели, видим, что падает интерес к жанру или направлению, мы начинаем искать. Ну, и прежде всего ищем в соседней области. Тут такая картинка: «Ага, фентэзи стал плохо продаваться, потому что это западные авторы, и, возможно, читателю хочется прочитать что-то свое исконно-посконное». Так и родился жанр «Славянского фентэзи». Просто вдруг возникла Мария Семенова и стала что-то такое писать, и все подумали, что это успех.

На самом деле Семенова не была первой в жанре славянского фентэзи. Первым был Александр Бушков, но он работал на грани детектива, фантастики, так что он даже поизвестнее будет. Сейчас «Славянское фентэзи» практически умерло — не выдержало конкуренции. Главный писатель этого жанра, нужно признаться, живет не в России — зовут его Анджей Сапковский, и живет он Польше.

1999

О тостах и анекдотах

Вадим Эрлихман: Это, опять же, советский след — когда анекдоты все еще ходили из уст в уста, но их нигде нельзя было прочитать, кроме как в газетах. А тут все кинулись печатать анекдоты, прежде всего запрещенные или похабные, и они какое-то время пользовались большой популярностью. Была даже издана 8-ми томная «Антология мирового анекдота» в 1999 году. Собирали книжку так: брали старые журналы, например «Крокодил» и перепечатывали оттуда самые беззубые анекдоты. Были еще сборники анекдотов от знаменитых людей — например сборники от Юрия Никулина или Жванецкого, который к этому совершенно никакого отношения не имел. Брали просто известных юмористов и шутников и под их именем издавали такие сборники. В отличие от анекдотов, собрания афоризмов пользовались большей популярностью, так как считались признаком хорошего тона.

Кунин

Галина Юзефович: «Кыся в Голливуде» — это крайне успешный проект, который вообще был так же популярен, как Александр Цыпкин. Про сейчас и с шутками и прибаутками. Такой недо-Довлатов. «Довлатовы» производятся поточным методом, каждое время предлагает собственного Довлатова. Некоторые из них Довлатовы, некоторые — не очень. Вот это, мне кажется, был не очень Довлатов, но функционально воспринимался как то же самое.

2000

2001

О серии «Русский проект»

Вадим Эрлихман: В этот проект были включены такие жанры, как фентэзи, боевики, детективы, написанные русскими авторами. Это была та ниша, которая не была занята нашими авторами, и как только издатели увидели, что нет «русского фентэзи» или подобного, то быстро и подсуетились.

2002

О “женской литературе”

Олег Лекманов: Отчасти это так, но было и в предыдущем поколении несколько таких писательниц, которые пользовались большой известностью, например Виктория Токарева. И она немножко из другой страты, все-таки Донцова, Маринина появились позже, а вот Токарева и Щербакова появились раньше. Вторые воспринимались скорее как писательницы интеллектуальной литературы – в подтверждение этому то, что они печатались в толстых журналах: рассказы Токаревой публиковались в “Новом мире”, а роман Щербаковой появился в журнале “Юность”.

Вадим Эрлихман: Я думаю, издательства так отреагировали на то, что главным потребителем книг стали домохозяйки. Как известно, в советское время мужчины и женщины работали поровну – ну, и сейчас положение женщины не сильно изменилось, но женщины, что важно, более консервативны. Когда мужчины уже бросили читать, женщины по старинке еще продолжали. Поэтому, естественно, издательства начали на это ориентироваться, и первым следствием стал “розовый роман”. Уже в середине 90-ых он хлынул мощным, бурным потоком. Сначала это были переводные книги, одну я сам перевел, это был роман Кристины Скай “Идущая в ночь”. Потом уже появились книги наших авторов. Эти “розовые романы” – явление, которое пошло от произведений Барбары Хартлинг, автора классических женских романов. Ну, а потом начались более изобретательные подходы, например иронический детектив и женская фантастика.

Галина Юзефович: В это время действительно появляется много женских голосов, появляется литература, имеющая выраженную женскую интонацию. Не знаю, какую можно под это подвести теоретическую базу, но, скорее всего, так и есть. Нужно еще учитывать процентное соотношение, ведь не только женщин-писательниц становится больше, но и вообще количество авторов увеличивается, увеличивается номенклатура всего книжного рынка. Другой важный фактор – повышается доступность писательского дела. В советское время, например, тебя бы никто не напечатал, если бы ты не был кандидатом в члены союза писателей, это был определенный процесс сертификации. И когда этот процесс был снят, количество писателей резко возросло.

2003

2004

2005

Сетон-Томпсон

Екатерина Лямина: «Странно, что в 2000-ые печатают Сетона-Томпсона, и, кажется, что это память о старом дефиците. Считалось, что это прекрасная детская литература о животных, и ее активно переиздавали в конце 80-х, в начале 90-х. Но, в целом, с детской литературой дела обстояли неважно. Хороших книг было немного, такие в библиотеках воровали. А переиздавали их в огромных количествах со странными рисунками и опечатками.

2006

Акунин

Галина Юзефович: Странно, что Акунин появился только тут, он должен был быть раньше — все его книжки начали печатать большими тиражами с 1995 года. «Нефритовые четки» это же крошечный сборник рассказов, который не был самым известным и успешным.

Кроули

Галина Юзефович: Книжки Кроули это понятная история. Но его почти не печатали, так как он считался мрачной эзотерикой, которую боялись и опасались. Издания я видела только в начале 90, а потом он пропал с полок. Видимо, в маленьких городах все сохранялась тяга к эзотерике.

2007

Флобер

Галина Юзефович: «Комсомольская правда» какое-то время делала безумно дешевые книжки: это была попытка выгодно издать классику и выиграть в конкуренции с «Азбукой-классикой». Книжки эти печаталась только на папиросной бумаге за 3 копейки. Поэтому мы тут видим такой огромный тираж.

2008

Фолкс

Галина Юзефович: На большой тираж этой книги сыграла популярность Бондианы, а не самого автора: ведь это продолжение серии про Джеймса Бонда. Но это не самый удачный роман, издание провалилось в тот же год и совсем не продавалось.

2009

2010

О литературе в периодике в провинциальных городах

Вадим Эрлихман: Этот феномен совершенно понятен, ведь это снова советский отпечаток: региональные издательства выпускали мало книг, а газеты и журналы в провинции работали всегда по долгу службы, их ведь поддерживало государство. А потом, когда уже государства не стало в этой области, издательства периодики уже сами как-то барахтались, выживали. Газеты, например, за счет публикаций скандальных историй местного разлива и коммерческих объявлений. А журналы совсем умерли, так как им нечем было зарабатывать. Книгоиздание, соответственно, тоже жило за счет отдельных скандальных книг или жанров, тех же боевиков или эзотерики, целительства.

2011

Высоцкий

Вадим Эрлихман: Высоцкий был популярен всегда, единственное — в это время вышел фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», поэтому на какое-то время популярность этого автора возросла. Фильмы сейчас, наверное смотрят и в 100 раз больше людей, чем читают книги. Расскажу смешную историю: в начале фильма «Дневной дозор» на несколько секунд показывают книжку ЖЗЛ про Тамерлана. И вот на следующий день после выхода фильма эта книжка исчезла со всем полок магазинов. Вот так!

Вадим Эрлихман: Это явление литературное. Владыка Тихон просто талантливый писатель, и он, конечно, добился известности не из-за своего статуса, а благодаря тому, что написал хорошую книгу. То есть, условно говоря, это такое же явление, как какой-нибудь Прилепин, и это никак не связано с православием. Успех Тихона, вероятно, заставляет издавать похожие хоть чем-то книги и в других издательствах.

Галина Юзефович: Я думаю, что это именно тренд времени — интерес к славянской литературе, к современной православной жизни. В это время появляются и рассказы о быте православного сообщества, но не думаю, что именно книжка Тихона была причиной этого интереса. Я бы скорее предположила, что это особенность этого времени — интерес к книжкам Тихона и все, что идет за ним.

2012

Филдинг

Галина Юзефович: «Дневник Бриджит Джонс» должен был бы возникнуть раньше в статистике, я думаю, это 150-ое переиздание. Впервые эта книга вышла на русском еще то ли в 1999, то ли в 2000.

Тихон Шевкунов

Олег Лекманов: Я думаю популярность автора можно объяснить тем, что происходило неброское сращивание государства и церкви, начавшееся еще в эпоху Ельцина. Мне кажется, церковь была отделена от государства после 1917 года, но потом постепенно превращалась в государственную структуру. А Шевкунов — это духовник Путина. То есть тут складывается такая картина: возникает ниша, для которой нужен автор, и именно эту нишу занимает Шевкунов. Но нельзя не сказать, что Тихон — профессиональный писатель. Вы же знаете, он закончил сценарный факультет, и пишет он довольно профессионально и интересно, что тоже могло влиять на тиражи.

2013

Дойль

Галина Юзефович: Конан Дойль с огромными тиражами в 2010-ые — это история краха «Амфоры». Издательство решило, что оно будет возрождать большие тиражи на тонкой бумаге и печатать для супермаркетов. Но эта идея не сработала, и магазины тогда захлебнулись.

2014

2015

2016

2016, Токарева

Галина Юзефович: Токарева еще в советское время была кассовым автором, и переиздавалсь она, на самом деле, всегда. Вероятно, просто в этом вале книг первой половины 90-х ничего нельзя вычленить: рынок тогда залило всем. В это время зарождается система женского детектива, который имеет в основе тексты польской писательницы Иоанны Хмелевской.

О полке в целом

Екатерина Лямина: Очень долго держится тенденция заполнения советских лакун. Издают Шерлока Холмса, Дюма. Потом эти лакуны ослабевают, появляется новое, а новое – это попытки осмыслить современную жизнь. Это все книги про русскую мафию: Веллер, Маринина, Донцова. Это новая реальность, с которой мы вынуждены иметь дело, то, чего никогда не было раньше. Важно, что Маринину никогда не читала молодежь, ее читали люди 40-50 лет, которые попали на этот слом времени. Они застали советскую власть, после чего все было по-другому. Дальше появляется другая травма - не дефицита, а перелома. Это тоже нуждается в переосмыслении: отсюда и те книги, которые затрагивают эту проблематику, и позволяют отстраниться от убивающей реальности.