В Москве прошел «Русский марш»

Ярослав Бахметьев, преподаватель факультета социальных наук, — о том, как националисты вышли из подполья и куда они ушли  

Когда в конце 2004 года был учреждён новый государственный праздник День народного единства (4 ноября), то скепсиса было много. Было понятно, что это попытка перевести акцент с все еще памятного «7 ноября», но не понятно, почему за олицетворение «подъема Отечества» было взято событие начала XVII века. Но сама идея внушала некоторый оптимизм: проблема российской идентичности, по сути, с 1991 года так и не решалась.

Но за год не было выработано сколько-нибудь четкого ценностного или даже хотя бы символического наполнения праздника. За исключением некоторой активности РПЦ, 4 ноября 2005 года продемонстрировало идейный вакуум, который поспешили заполнить националисты. Тогда в Москве состоялся первый «Русский марш», организованный альянсом разных националистических сил. Это было уникальным событием: по центру Москвы (акция была согласована с властями) прошествовали люди, к чьим взглядам было принято относиться настороженно («слишком радикальные», «шовинизм, граничащий с фашизмом», «агрессивные»). В некотором роде это был «выход из подполья». И оказалось, что, во-первых, это были организации с совершенно разными взглядами: имперцы и сторонники евразийской идентичности (ЕСМ), этнические националисты (ДПНИ), великодержавники типа А. Севостьянова, умеренные национал-демократы типа К. Крылова и многие другие. А во-вторых, что этих людей много. И сошлись вместе они скорее на почве общей проблемы, чем схожести: исключенности из публичного политического пространства.

Эта основа оказалась довольно прочной в первое время: уже на следующий год численность марша значительно увеличилась, а география расширилась до 14 официальных шествий в крупных городах. Характерно, что власть осознала политическую значимость Русского марша только к 2007 году: в Москве территориально марш оттеснили на набережную Тараса Шевченко, а сходки националистов в других местах пресекали.  Затем власти попытались разными способами нейтрализовать это движение, а дальнейшие расколы обозначились уже сами: ядро становилось все более однообразным – радикальный этнический русский национализм с яркой антимигрантской риторикой. Прежние соратники откалывались, новыми стали разве что православные ультраконсерваторы. В ноябре 2011 года Русский марш, хотя и был самым многочисленным (от 10 до 20 тысяч по разным оценкам), прошел ужесовсем на окраине (в Люблино). 

Сегодня российских националистов как единого движения не существует: оставаться активными стало небезопасно вне зависимости от лозунгов – кто-то маргинализировался, кто-то примкнул к более умеренным организациям. Что же касается идейного наполнения движения, то среди идеологов также произошёл раскол: взгляды на события в Украине 2013-2014 годах оказались диаметрально противоположными (но это достойно отдельного описания).

Мнение экспертов не является выражением позиции университета