Вступил в силу Киотский протокол

Георгий Сафронов, директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов, — о том, почему Киотский протокол не спас планету, но изменил сознание

Чем больше исследований проводится, тем больше у ученых уверенности, что главный фактор изменения климата на Земле – антропогенный.  Все остальное — вулканы, солнечная активность, океан, смещение оси вращения Земли  и так далее – тоже учитывается, но ученым-климатологам очевидно, что антропогенные выбросы парниковых газов – это сейчас главное. Киотский протокол стал первой попыткой создать экономический механизм решения глобальной экологической проблемы.

Развитые страны и страны с переходной экономикой, которые ратифицировали протокол, взяли обязательства снизить свои суммарные выбросы «парниковых» газов на 5% в период 2008-2012 гг. (по сравнению с 1990 г.). Конечно, такое снижение выбросов не решило бы проблему изменения климата, но показало бы, насколько мировое сообщество способно сотрудничать в деле борьбы с изменением климата.

Почему это было важно? Прежде всего потому, что ни одно из глобальных экологических соглашений (международные конвенции ООН по сохранению биоразнообразия, защите озонового слоя Земли, трансграничному загрязнению и др.) не имело, да и сейчас не имеет экономических механизмов их реализации. А без этого, как ни печально, достигать поставленных целей оказалось крайне сложно и, во многих случаях, невозможно.

В Киотском протоколе было заложено четыре экономических механизма сотрудничества стран по снижению выбросов и увеличению поглощения парниковых газов. Развитые страны, плюс Россия и Украина, получили квоты на выбросы в период 2008-2012 гг., а также возможность выполнять совместные проекты по снижению выбросов, переуступки квот в обмен на инвестиции, сотрудничать с развивающимися странами в реализации низкозатратных мер по переходу на более «чистые» и эффективные технологии.

Что в результате получилось? Цель по снижению суммарных выбросов на 5% была перевыполнена. Был создан новый, ранее не существовавший рынок квот на выбросы парниковых газов, оборот на котором достиг 155 млрд евро в год. Многим компаниям, в том числе российским, удалось привлечь целевые инвестиции в проекты по модернизации производства (лидеры — Китай с проектами на 700 млн тонн СО2, Россия – 156 проектов на 200 млн т СО2).

Но важнее другое — Киотский протокол изменил восприятие климатической проблемы. Теперь не только правительства, ученые и экологи говорят о необходимости срочных мер по снижению выбросов СО2, в это включился бизнес. Суммарный объем инвестиций, который будет выведен из «углеродоемких» компаний и проектов, сегодня оценивается в 5 триллионов долларов США. Многие компании выбирают экологичное и меняют сложившиеся рынки: в 2017 году Microsoft,  штаб-квартира которой располагается в Сиэтле, объявила о покупке только «зеленой» энергии, для чего потребовалось изменить бизнес-модель всего энергорынка в штате. (Microsoft — крупнейший потребитель электроэнергии в штате Вашингтон, несмотря на наличие там авиапроизводителя «Боинг» и других промышленных компаний).

США подписали, но не ратифицировали Киотский протокол, однако удивительно другое – эта страна реализовала многочисленные меры по снижению выбросов СО2 – от создания углеродных рынков в Калифорнии и 9 северо-восточных штатах до принятия закона о «чистой энергетике», внедрения самых жестких требований по эмиссии СО2 для автотранспорта, стимулированию перехода с угля на газ – и национальные выбросы парниковых газов стали снижаться при одновременном росте ВВП.

Так что я оцениваю Киотский протокол как очень большой шаг вперед. Прежде всего, в понимании проблемы и готовности общества, бизнеса, правительств к реальным и активным действиям.

Киотский протокол продолжает действовать, однако цели по снижению выбросов парниковых газов для второго периода (2013-2020 гг.) не стали «юридически обязывающими» для его сторон. Так уж сложились международные переговоры, не удалось согласовать интересы всех стран. Китай и Индия не готовы брать обязательства, считая, что выбросы СО2 на душу населения у них очень малы. Развитые страны считают, что без США и обязательств развивающихся стран сотрудничество будет неэффективным. Поэтому в 2015 году был принят новый документ – Парижское соглашение, которое заменит Киотский протокол с 2020 года.

Главная цель «Парижского аккорда» – предотвратить рост среднемировой температуры более чем на 2 градуса Цельсия. При этом страны сами определяют для себя цели и «дорожные карты» по низкоуглеродному развитию экономики, с учетом того, что после 2050 года выбросы парниковых газов должны сократиться почти до нуля (вводится новый термин – глубокая декарбонизация экономики).

Почему 2 градуса так важны? Для иллюстрации – при росте температуры на 2 градуса 300 млн человек в мире будут испытывать нехватку питьевой воды, а при 3 градусах – более 3 миллиардов! К этому можно добавить исчезновение экосистем, многих видов флоры и фауны, распространение нетипичных для северных широт болезней, засухи и наводнения, что уже подтверждается статистическими данными в РФ и в мире. К концу XXI века ущерб может достигать от 5% до 20% глобального ВВП в год.

Чтобы решить проблему, необходимо радикально снижать выбросы CO2 (на 80-90% к 2050 году для развитых стран, на 50% в целом по миру). Вся экономика — промышленность, энергетика, строительство, ЖКХ, транспорт — должны работать совершенно на других, низкоуглеродных принципах. Как показал начавшийся в 2013 году международный проект по декарбонизации «Deep Decarbonization Pathways Project», такой вариант развития возможен. Крупнейшие 16 стран мира, участвующие в проекте, смоделировали сценарии декарбонизации до 2050 года, в том числе в России с участием ученых из НИУ ВШЭ и РАНХиГС. Наш научный эксперимент подтвердил, что переход на возобновляемые источники энергии, электрифицированный транспорт, энергоэффективные технологии в промышленности, новые материалы в строительстве и другие меры позволят снизить выбросы на 80% и более к 2050 году Технологически это возможно, а экономически не очень затратно – всего лишь около 1% ВВП. Причем большая часть этих расходов – инвестиции, стимулирующие экономический рост.

Удивительно, но наши результаты быстро нашли реальное воплощение. В Парижское соглашение был включен специальный пункт об обязательстве сторон не просто определить национальную цель по выбросам на 2030 год, но и разработать стратегию низкоуглеродного развития по ее достижению. Решения о декарбонизации стали появляться с невиданной скоростью: о полном отказе от угольной энергетики к 2030 году заявили Франция, Канада, Финляндия, Нидерланды, Великобритания; запрет на использование автомобилей с двигателем внутреннего сгорания вводят Норвегия — к 2025 году, Швеция, Франция, Германия, Бельгия, Швейцария — к 2030 году. Сегодня все ведущие автопроизводители имеют линейки гибридных и электро- автомобилей и будут их наращивать. Пожалуй, сложно ответить, сколько в России проектов по производству электромобиля, а вот в Китае таких компаний уже 26! На дорогах Китая более 600 тысяч электрифицированных транспортных средств, а к 2020 году будет свыше 5 миллионов. Три года назад я и представить не мог, что это так реально.  А сейчас я не сомневаюсь, что к 2030 году «зеленые» технологии и декарбонизация станут «бизнесом как обычно». Главное, чтобы Россия тоже включилась в этот процесс. 

Мнение экспертов не является выражением позиции университета