Валентин Дмитриевич Конаков: Гейдельберг

Валентин Дмитриевич Конаков:

Гейдельберг

В начале 90-х некоторые мои коллеги переехали в Германию, получив позиции в берлинском Институте прикладного анализа и стохастики им. К. Вейерштрасса. Это Олег Лепский и Юрий Голубев, которые в настоящее время проживают в Марселе и являются профессорами университета Aix-Marseille, и Владимир Спокойный, который сейчас заведует лабораторией все в том же институте в Берлине и по совместительству работает на факультете компьютерных наук ВШЭ. В то время лабораторию возглавлял Михаэль Нуссбаум. Он и пригласил меня на месяц в Берлин. Ранее Михаэль проходил стажировку у профессора Р.З. Хасьминского в Институте проблем передачи информации, довольно часто бывал в Москве и хорошо выучил русский язык. Сейчас Михаэль — профессор Корнельского университета (США).

Гейдельбергский университет — один из старейших и престижнейших университетов современной Германии.

В процессе общения с бывшими соотечественниками я пытался понять, кто из немецких коллег интереснее как ученый. Единодушное мнение состояло в том, что самый сильный здесь Энно Маммен. В 1987 году он стал лауреатом премии Лейбница, которая дается молодым немецким математикам, — в общем, был достаточно заметной фигурой. Вообще-то он жил в Гейдельберге, но в то время тоже проходил годовую стажировку в Берлине. Я с ним познакомился, в результате научного общения мы довольно быстро нащупали интересующие нас обоих темы, и уже в 1995 году у нас вышла первая совместная статья. С тех пор наше сотрудничество не прекращалось. За 25 лет совместной работы мы получили четыре трехгодичных гранта РФФИ и Немецкого научно-исследовательского общества (DFG), где он числился руководителем с немецкой стороны, а я — с российской. В рамках исследований, проводившихся на средства этих грантов, он неоднократно бывал в Москве, а я часто ездил в Гейдельберг, обычно на 3 месяца. Доводилось там и Новый год встречать, и летние каникулы проводить. Когда мы только начинали работать, у Энно родился сын Йоханнес. Я помню, как он ползал по полу, — Энно приходилось сажать его на колено, держа одной рукой, а другой работать за компьютером. Теперь этот юноша — студент университета, под два метра ростом, — я это рассказываю, чтобы было понятно, сколько времени пролетело с начала нашего знакомства. Мы дружим семьями. Когда в 2014 году в Вышке создавалась международная лаборатория стохастического анализа и его приложений, я стал заведующим этой лабораторией, а Энно — ее академическим руководителем. У нас есть аспирантка Аня Кожина, которая планирует и PhD получить в Гейдельберге, и защититься в Вышке. Безусловно, эти четыре гранта, на три года каждый, многое дали мне в научном плане. Мы с Мамменом совместно решали много задач, сделали несколько действительно хороших работ, получивших отклик. В общем, немецкий период сыграл важную роль в моей жизни. Гейдельбергский университет — один из старейших и престижнейших университетов современной Германии. Основан он в 1386 году, то есть университету 631 год. Для сравнения: Московскому государственному университету 262 года — на 369 лет меньше. В XIX веке в Гейдельберге преподавал Фридрих Гегель. Естественные науки были представлены Гельмгольцем и Кирхгофом, имена которых каждый из нас помнит еще по школьному курсу физики. Во время Второй мировой войны университет стал первым университетом страны, приветствовавшим национал-социализм. Это привело к увольнению доцентов еврейского происхождения, а затем и к исключению студентов по политическим и расистским мотивам. Во время Второй мировой войны университет не пострадал, как и сам город. После войны университет разделился: старая часть университета — это факультеты гуманитарных наук — осталась в старом городе. Факультеты естественных наук и часть медицинского факультета переехали в новый район, в место под названием Нойенхаймер Фельд. Совсем недавно там были отстроены новые корпуса для факультетов математики, прикладной математики и физики, и Энно получил новый офис.

Я работал в Институте прикладной математики при факультете математики и компьютерных наук. Одно из направлений деятельности этого института — теория вероятностей и математическая статистика. Это направление и по сей день возглавляет профессор Райнер Дальхаус, и Энно Маммен тоже входит в эту группу. Институт как бы встроен в университет, студенты слушают там свои курсы и в то же время решают научные задачи, занимаются исследованиями, делают первые шаги в науке вместе с профессорами этой группы.

Вообще, если говорить об интенсивности научного процесса, бросается в глаза вот что. До Высшей школы экономики я много лет проработал в одном академическом институте. Так вот, там, если подойти к доске объявлений о научных семинарах, мы увидим одно, в лучшем случае два объявления. Доска же объявлений в университете Париж-6 или в Институте прикладной математики в Гейдельберге вся усыпана такими объявлениями, приколото и пришпилено столько всего, что ты разрываешься и не знаешь, куда тебе пойти, потому что параллельно идет столько интересного. То есть, если сравнивать с нами, там академическая жизнь гораздо более интенсивная. Было, конечно, обидно, что у нас все тихо и не так много молодежи. Сейчас, когда у нас родилась международная лаборатория, мы тоже пытаемся наладить достаточно интенсивную научную жизнь, и вроде бы у нас это получается.

Гейдельберг очень отличается, скажем, от Берлина, где есть районы, в архитектурном отношении напоминающие наши старые Черемушки. В Гейдельберге такого нет.

Гейдельберг — один из самых красивых городов, в которых мне приходилось бывать. Он не похож ни на один другой немецкий город и, я бы сказал, ни на один другой город мира. Город расположен на берегу реки Неккар. В этом месте река выходит на равнину и в 20 километрах к северо-западу сливается с Рейном. Над городом господствуют три холма высотой от 450 до 650 метров, покрытые лесом, с множеством дорог, как автомобильных, так и пешеходных, по которым можно просто гулять и дышать чистым воздухом. На берегу Неккара расположены роскошные виллы и старинные постройки малоэтажной архитектуры, все это в целом производит неизгладимое впечатление. Главная улица Гейдельберга (она так и называется — Хауптштрассе) пешеходная, на ней всегда много туристов. Вообще в Гейдельберге очень много туристов.

Я жил в разных местах Гейдельберга. Первое время в гестхаусе, который располагался на холме, так что фактически я жил как в санатории. Рядом теннисные корты, от порога идут прекрасные дорожки, петляющие по горам. Там хорошо сочетать занятия и прогулки, потому что ты в любое время дня находишься на свежем воздухе. Затем я жил в другом гестхаусе — в Цигельхаузене, тоже в очень красивом месте. К сожалению, некоторое время назад он перестал функционировать как гестхаус и сейчас выполняет другие функции. Фактически Гейдельберг — это город-курорт с прекрасной экологией. Еще Гейдельберг — это центр науки и образования. В городе базируется множество научно-исследовательских учреждений: Гейдельбергская академия наук, Немецкий центр исследований рака. Гейдельберг славится своей медициной. Когда я ходил к офтальмологу в Москве, то на приборе, с помощью которого меня исследовали, значилось «Гейдельберг». Я обследовался и у глазных врачей в самом Гейдельберге, получал очень квалифицированную помощь. Многие стремятся приехать туда подлечиться.

Гейдельберг очень отличается, скажем, от Берлина, где есть районы, в архитектурном отношении напоминающие наши старые Черемушки. В Гейдельберге такого нет. С точки зрения научной концентрации сил, пожалуй, он не самый сильный немецкий город. Рядом расположен Манхейм — всего 15 минут на электричке, — более продвинутый в этом отношении, но это индустриальный город, загрязненный и не столь красивый. Университет Манхейма славится своим экономическим образованием, поэтому мои коллеги из ВШЭ проявляли особый интерес к возможному сотрудничеству с этим университетом.

В Гейдельберге работали несколько известных математиков, но сейчас все они ушли на пенсию. В Германии очень жестко выдерживается возрастной порог, не так, как в России. Когда человек достигает определенного возраста — 65 лет, если не ошибаюсь, — он должен уйти на пенсию. При этом за такими заслуженными профессорами оставляют кабинет (как правило, один на двух-трех человек), и они могут приходить туда работать. Но преподавать они уже не могут.

Пожалуй, главная достопримечательность города — Гейдельбергский замок, построенный в конце XIII — начале XIV века. У этого замка довольно сложная история. Он был разрушен в конце XVII века войсками Людовика XIV. В следующее десятилетие предпринимались некоторые попытки его восстановить. Были планы снести замок и использовать его фрагменты для строительства дворца в долине. Долгое время решался вопрос о полной или частичной реставрации. Наконец в 1890 году было решено, что восстановить замок невозможно, но можно укрепить оставшиеся руины. И он до сих пор стоит укрепленный, но полуразрушенный. Стоит на возвышении, подсвечивается очень красиво, и там всегда масса туристов. На гору, где стоит замок, ходит фуникулер, можно подняться и насладиться замечательным видом, который открывается с горы на Неккар, на город. Рекомендую заглянуть в ресторан «Шницельбанк», буквально — «банк шницелей». Очень колоритное место, полутемное, выглядит как немецкая таверна. Там всегда полно народу, много молодежи, шумно, галдеж стоит. Большой выбор мясных блюд и пива, как всегда в Германии, и все довольно вкусно. Меня привели в «Шницельбанк» немецкие коллеги, а потом я уже сам водил туда своих знакомых.

Если бы я сейчас поехал в Гейдельберг, я бы снова погулял по горам. Там есть такая философская тропа, по которой якобы гулял когда-то Гегель. Наверное, я бы пошел вверх, насколько хватит сил, и гулял бы по этим местам, потому что там открывается очень красивый вид на реку, на город, на эти красные черепичные крыши...

В Гейдельберге я общался с «русскими немцами», которых там очень много. Это немцы, ранее проживавшие в СССР, — в Таджикистане, в Казахстане. В конце XX века очень много «русских немцев» переселялось в Германию, сейчас — значительно меньше. Энно Маммен купил дом у некоего Петера, который оказался «русским немцем». Обратите внимание: коренной немец купил дом у «русского немца», приехавшего из России. То есть приезжие немцы иной раз устраиваются лучше, чем коренные немцы. Почему так? А потому, что они друг другу помогают. Мне Петер, с которым мы подружились после того, как нас познакомил Энно, рассказывал, как они всей командой идут строить дом одному из своей общины: кладут кладку, штукатурят и т.п. Построили — идут к другому, ему строят. Так у Петера и оказался очень добротный дом в десяти минутах на поезде от Гейдельберга. У «русских немцев» свое сообщество. Они собираются семьями, устраивают вечера, на которых общаются друг с другом, поют, танцуют, пьют пиво, пожилые объясняют молодым, как надо жить, и так далее. Вместе справляют праздники, а когда приходится, то и похороны. Все они простые люди, как правило, малообразованные. В России у них была непростая жизнь, они не могли получить нормальное образование, их постоянно депортировали — из Киргизии на Урал, с Урала еще куда-то. Так прошла их юность. Но они все очень мастеровые и отличаются исключительным трудолюбием. Тот же Петер долгое время работал завхозом в школе, потом разнорабочим в местной церкви, что-то чинил, у него был свой сарайчик с инструментами. И это он делал за какие-то символические деньги, просто чтобы быть при деле. В Германии их все-таки держат за немцев второго сорта, к ним не такое отношение, как к коренным немцам, но при этом Петер с супругой живут в большой четырехкомнатной квартире с балконом и садиком. Так что они, по-моему, довольны, но Россию все время вспоминают. Просили меня привозить советские фильмы тех времен, когда они жили в СССР. Самый любимый фильм у них — «Иван Бровкин», если вы такой помните.