Владимир Сергеевич Автономов:

Санкт-Галлен

Западный мир открылся для меня, как и для многих советских и российских людей, в начале девяностых. Летом 1992 года я съездил в Канаду и Флориду в США, а осенью того же года поехал в Швейцарию.

Как я туда попал? Тогда кто что имел, то и предлагал на внешний рынок. У меня были исследования по модели человека в экономической науке. Я искал кого-нибудь, кто занимался моделью человека, так как знал, что в Германии это распространено, и нашел интересного профессора — Петера Ульриха. Мне понравились его публикации, я послал ему запрос и получил ответ из Санкт-Галлена, куда он переехал, будучи урожденным швейцарцем, и где ему дали открыть Институт экономической этики. У нас состоялся обмен: сначала к нам в ИМЭМО, где я тогда работал, приехал человек из Санкт-Галленской высшей школы социальных и экономических исследований, а потом я, соответственно, поехал туда. Субсидировала это замечательная организация — Швейцарский национальный научный фонд. Швейцарский научный фонд требует от каждого швейцарского аспиранта в обязательном порядке бесплатно съездить поработать в период написания диссертации по крайней мере в две какие-нибудь страны. И мой коллега Мартин Бюшер из Санкт-Галлена поехал сначала в Гарвард, потом в Зимбабве, а затем в Россию. Ему было интересно, как развивается Россия после начала перестройки, что у нас происходит с экономической этикой и вообще. Он ко мне приехал, а затем организовал для меня приглашение в Санкт-Галлен с ответным визитом. То есть это был обмен по линии экономической этики. Так состоялся мой первый визит в Западную Европу. До той поры западнее Югославии меня не пускали: ГДР, Чехословакия, Югославия — и вдруг сразу Швейцария. Жил я там два месяца.

Почему я выбрал для воспоминаний Санкт-Галлен? Во-первых, это такое яркое первое впечатление, когда на тебя разом обрушивается европейская цивилизация со всей своей историей и культурой. Одно дело — какой-нибудь Торонто, где истории почти никакой нету. Другое — город, куда в VII веке пришел ирландский монах и стал обращать жителей в христианство и где находится могила этого монаха. И с тех пор история этого города тянется непрерывно до наших дней, и можно увидеть все ее памятники, все ее следы. Это производит совершенно волшебное впечатление. Во-вторых, Санкт-Галлен находится в немецкоязычной части Швейцарии, а я в то время хорошо говорил по-немецки, лучше, чем сейчас, поэтому в Санкт-Галлене чувствовал себя неплохо. Хотя, надо сказать, швейцарский немецкий — это не германский немецкий. Cначала я себя чувствовал несколько неполноценным, а потом подруга-немка сказала мне, что тоже меньше половины понимает из того, что говорят эти швейцарцы, — настолько своеобразен их акцент; но все они говорят на Hochdeutsch, если надо.

Учреждение, в которое я приехал, — Высшая школа экономических и социальных наук, — в принципе, представляло собой аналог Вышки (но уже не теперешней). Там не было никаких естественнонаучных факультетов, математики и т.п. — только факультеты общественных наук, и как школа общественных наук она считалась и до сих пор считается в Швейцарии самой лучшей. Каждому стажеру предоставлялся отдельный замечательный одноэтажный швейцарский домик. И когда меня туда поселили, я заглянул в книгу посетителей и увидел, что моим предшественником был Джозеф Стиглиц — знаменитый американский ученый, будущий нобелевский лауреат, который тоже стажировался в Санкт-Галлене.

Что из себя представлял этот институт? Двухэтажное здание XIX века, уютное, консервативное. Старинная, добротная постройка. Первый этаж занимал какой-то другой институт, «этика» базировалась только на втором. Всего несколько кабинетов и библиотека. Один профессор, человек шесть молодых ребят, его учеников, и кто-то, кто отвечал за логистику и хозяйство, — вот и весь институт. Собирались и слушали доклады друг друга. Но у меня было похожее существование в секторе ИМЭМО: тоже профессор, молодые ученики, доклады. На докладах мы немилосердно друг друга критиковали. В такую же примерно обстановку я попал и в Санкт-Галлене, только там, пожалуй, более терпимо относились друг к другу, как это принято в Европе. Помимо докладов я ходил на инаугурационные лекции профессоров университета, на лекции профессора Ульриха для аспирантов. Отчасти там обогатились мои представления о том, что такое наука, философия науки, подходы к науке, к исследованию. Не могу сказать, что это явилось для меня шоком. В принципе, наша имэмовская наука, именно энтовская наука, готовила нас к тому, что надо работать без дураков, много-много читать, слушать критику, так что я чувствовал себя достаточно комфортно.

Санкт-Галлен — чудесный древний город, который расположен в горной долине между Боденским озером и высокой, красивой горой Зентис. Университет — на одном склоне долины, Зентис и другие большие горы — на другом склоне, центр города — в глубине. В центре города возвышается огромный монастырь Святого Галла прекрасной барочной архитектуры, с эркерами и т.п. (Архитектурно Санкт-Галлен — это город эркеров, они выглядывают отовсюду.) Библиотека монастыря сравнима с крупнейшими европейскими библиотеками своего времени. Город, я бы сказал, вертикальной мобильности: ты живешь наверху, а центр внизу. Хочешь пойти в магазин подешевле — несколько сотен ступенек вниз и несколько сотен ступенек вверх. Непривычная для меня практика: хотя я был тогда сильно моложе, чем сейчас, но все равно сердце билось после восхождения. Университет как раз лежал на склоне, и оттуда был виден Зентис. Ближайший магазин, в котором я обычно покупал продукты, назывался Säntisblick, то есть «Вид на Зентис». И действительно, можно было сходить купить продукты и заодно посмотреть на горы, понять, какая погода, и так далее. Швейцария поразила меня тем, что в одном районе города может быть хорошая погода, а в другом в это время плохая. У нас, наверху, чаще всего светило солнце, а если спуститься по ступенькам вниз в центр города, можно оказаться ниже облаков, и там будут серые тучи. Удивительной красоты природа, со снежными горами, изумрудными лугами и всем, что положено. Удивительная история. Исторически Швейцария чрезвычайно интересна, там тесно соприкасаются разные культуры, разные религии. Там один городок чисто немецкий, а другой, через 20 километров от него, — чисто французский: совершенно другие дома, другие обычаи. Санкт-Галлен — город католическо-протестантский. С католической стороны — древний монастырь, построенный на могиле святого Галла. (Вообще, ирландские монахи поражают меня тем, как далеко они добирались в те времена и с теми средствами коммуникации.) Потом случилась Реформация, всяческие столкновения, борьба с иконопочитанием и так далее. А потом подписали мирный договор — и стало два города. Сам город протестантский, а монастырь — это примерно треть старого города — католический. И ничего: жили спокойно, мирно, договор не нарушали. Так до сих пор все и живут. Швейцария — это уникальная иллюстрация терпимости, толерантности. Разные религии мирно сосуществуют на одном пространстве и демократически решают все вопросы.

Чем еще хорош Санкт-Галлен и соответствующая часть Швейцарии — прекрасной снежной зимой. Я ездил туда в ноябре и декабре. В ноябре еще листики лежали. Я ходил по лесам и удивлялся, что в лесу устроены водостоки, чтобы не размывало дороги. Потом лег снежок, настоящий рождественский пушистый снежок, плотным слоем прикрыл землю. Такая зимняя сказка. Едешь на узкоколейном поезде — вокруг мимо проносятся крошечные города с маленькими готическими церквями. Так что зиму в немецкой Швейцарии всем рекомендую. Она совсем не такая, как зима в нижней части Германии. В Германии в это время серо и мокро, а в Швейцарии — хорошая, красивая снежная зима. Можно на лыжах походить, если есть такое желание.

Это была моя первая поездка в Западную Европу в качестве ученого. Я поставил своей целью выступить на семинаре и подготовить публикацию по теме моей диссертации на немецком языке, что, в общем, мне в конце концов и удалось. Я работал то дома, то в институтской библиотеке и писал свою working paper. Тогда еще интернета не было, надо было в библиотеку идти. Под настроение я мог поехать в какой-нибудь другой город. Кроме того, в период пребывания в Швейцарии я должен был съездить во Францию (потому что у меня была договоренность с моей издательницей о выступлении на конференции международных школ в Ницце), а также в Англию, в Лондон. Надо было получить визы. В Санкт-Галлене консульств не было. За французской визой нужно было ехать в Цюрих, за английской — в Женеву. Санкт-Галлен — это одна крайняя точка Швейцарии, Женева — другая крайняя точка. И так я по дороге посмотрел из окна поезда почти всю страну. Кроме деловых путешествий мы ездили на концерт или в оперу в Цюрих — полчаса на поезде. Посмотрел прекрасный город Люцерн — наверное, один из самых интересных в Швейцарии. Коллеги по экономической этике возили меня на машине по ущельям, мы поднимались по канатной дороге наверх, на Зентис, туда, где только альпийские скворцы с красными носами летают, а всякие дельтапланы и парапланы парят где-то внизу, под ногами, — очень красивое зрелище. Еще там прекрасный музей старинной живописи.

Любопытный опыт был, когда Мартин Бюшер позвал меня в свою компанию отмечать Рождество. В канун Рождества каждый должен был выступить с каким-то номером. Что сделал я? Нашел в библиотеке Санкт-Галлена немецкий перевод «Рождества» Пастернака, переписал его себе и прочел текст сначала по-русски, а затем по-немецки. Потом выступал самодеятельный духовой оркестр. Никогда в других местах я такого не видел. Просто собираются ребята вместе, и каждый играет на каком-нибудь инструменте. Это свойственно и немцам, и швейцарцам, и австрийцам — очень высокая музыкальная грамотность, духовыми инструментами владеют почти все. И я попал на такую репетицию. Пьют пиво, а потом играют. Весело и мило. С тех пор мне очень нравится немецкая университетская жизнь. В Швейцарии я позже бывал мало, а в Германии иногда читаю лекции. Студенты приглашают меня в гости, и всегда у них уютно и хорошо.

В Швейцарии жизнь дороже, чем в Германии, но и заработки больше. Поэтому что делают швейцарцы? Они у себя в Швейцарии зарабатывают деньги и едут в Германию за покупками. В принципе, швейцарский уровень жизни выше, даже с поправкой на индексы цен. Единственное, что там дешевле, чем в Германии и чем где бы то ни было, так это шоколад. Кооперативный магазин Migros, где плитками шоколада уставлено несколько рядов, разного вида, с различными наполнениями, — это было просто потрясающе. Немецкоязычной Швейцарии свойственна некоторая отгороженность. Французская Швейцария в большей степени включена в Европу. Когда я там был, как раз шел референдум: вступать ли в ЕС. Немецкоговорящее большинство сказало «нет», и я видел любопытную карикатуру в газете франкоговорящей Швейцарии: эволюция человечества — питекантроп, неандерталец, кроманьонец и так далее, наконец, идет современный человек, и все они идут в сторону ЕС, а им навстречу, в сторону питекантропов, марширует в кожаных штанах немецкоязычный швейцарец с надписью «Nein». Такое стремление к обособленности до сих пор присуще именно немецким швейцарцам: вы наше лучше не трогайте, у нас все хорошо, мы сами все это построили. Эта привычка к самостоятельному принятию решений меня поражала. Вот везут меня ребята на машине и говорят, что в кантоне, который мы сейчас проезжаем, право голосования для женщин ввели всего 20 лет назад, а раньше его не было. Собирается сход, вроде нашего веча, и люди голосуют: вводить избирательное право для женщин или нет. В соседнем кантоне оно, естественно, уже давно есть, но каждый кантон сам по себе.

В 1992 году я приехал в Швейцарию совсем из другого мира. Конечно, многое удивляло. В частности, сервис на железной дороге. С каким боем в Москве приходилось доставать расписание электричек! Расписание выпускалось раз в год в виде таких тоненьких брошюрок, и надо было караулить день, когда они поступали в продажу, чтобы купить их на вокзале. Приезжаю в Санкт-Галлен, захожу на вокзал, стоят эти самые расписания бесплатно — берите, по такому маршруту, по другому маршруту. Еще и в вагон тебе подложат расписание, чтобы по дороге изучать. Потрясающие скидки на проезд. Мне надо было ехать далеко, в Женеву. Приятель предложил оформить такой билет, по которому вся поездка в Женеву почти окупится, надо всего лишь сфотографироваться на специальный документ. Семейные скидки: если едет семья из двух человек, то тариф гораздо меньше. Сам объем скидок впечатлял — мы к такому не привыкли. Меня тогда потрясло, что европейский капитализм — это не когда все продается, а, наоборот, когда очень много бесплатного, и именно в Швейцарии было очень много благодушия и заботы о гражданах. Встречались и любопытные попутчики. В одном поезде со мной едет солдат срочной службы: зачем ему ночевать в казарме, он на ночь домой едет, а утром вернется в казарму стрелять. Сидит, автомат положил рядышком. Времена тогда были спокойные, террористических актов в таком количестве еще не было.

Я вряд ли могу представить себе свою жизнь вне Москвы и вне большого города, но два месяца в Санкт-Галлене — это замечательно. Можно отключиться от всего, жить у себя на холме, хочешь — иди вниз, в центр, не хочешь — не иди, сиди у себя в уютном домике и твори. Я понимаю Джозефа Стиглица.