Александр Чедович Пиперски:

Вена

Это была моя первая учебная поездка за границу. Я учился на немецком отделении филологического факультета МГУ. На третьем курсе наша учебная программа предусматривала полугодовую стажировку в немецкоязычном университете. Мне досталось место в Вене — оно считалось хорошим, надо было пройти конкурс. Я его прошел и в 2007 году отправился в Вену на полгода. Фактически полугодовая стажировка была моментом полной ака¬демической свободы. Ты отправлялся на полгода за границу, возвращался обратно в Москву, и никого особенно не интересовало, чем ты там занимался: тебе перезачитывали какие-то курсы, но при этом ты так же сдавал сессию, как будто никуда не уезжал. Тебе предоставлялась полная свобода в выборе предметов и прочих занятий. Ни в какой другой ситуации я бы не мог себе позволить такого гибкого, фактически мною и изобретенного учебного плана — ни в Москве, ни позже, когда учился в магистратуре в Бремене. За эти полгода в Вене я успел походить на германистику, на индоевропеистику и перевод с русского, и из этого сложился интересный академический опыт. Отчасти благодаря тому, что это был полностью результат моего выбора.

Приехав в Вену, я набрал себе восемь пар в неделю, чем, конечно, поверг в полный ужас всех окружающих, потому что нормальные люди ходят на четыре, максимум на пять пар. Мне же как человеку, привыкшему к российской системе образования, к Московскому университету, где в лучшем случае 30 пар в неделю, казалось, что восемь пар — это нормально: остается много времени для маневра — и в библиотеку сходить, и по городу пройтись. С одной стороны, проще, с другой стороны, такой график требует от тебя большей ответственности и самодисциплины, потому что если в Москве у тебя 30 пар в неделю и 5 из них ты прогулял, то на 25 все равно сходил. Здесь же все отдано тебе на откуп, и ты можешь посетить свои 4 пары в неделю и в оставшееся время ничего больше не делать, но тогда ты ничему и не научишься.

Бытовые вопросы в Вене решаются довольно просто. Какая-нибудь регистрация по месту жительства и тому подобные дела занимают буквально считанные минуты. В Германии, где я потом учился в магистратуре, бюрократия сложнее, и, чтобы зарегистрироваться и получить вид на жительство на время учебы, надо стоять в огромных очередях, носить кучу документов, ждать. А здесь пришел, заполнил анкету — и готово.

Но академическая жизнь в Германии как раз демократичнее. В австрийских городах на каждом подъезде обязательно будет 2-3 звоночка с пометкой «доктор такой-то». Австрийцы очень ценят академический статус и при случае всегда указывают, что кто-то доктор или университетский профессор. Попасть в академическую среду считается большим достижением, вызывающим уважение у окружающих. В Германии этого нет, университетская жизнь вписана в обычную: кто-то в банке работает, а кто-то в университете — какая разница? В Вене очень чувствуются различия между людьми, которые живут в этом городе с рождения, и приезжими, которым приходится этот статус столичного жителя завоевывать. В той же Германии мобильность очень высокая, поэтому разница не так заметна. В Венском университете всегда было сильным такое направление теоретической лингвистики, как морфология, но самое интересное из последних направлений морфологии — естественная морфология — не собственно австрийское, а как раз австро-немецкое. Из известных лингвистов в Вене жил князь Трубецкой, основоположник фонологии, который эмигрировал после революции и в конечном счете осел там. До сих пор в галерее внутреннего дворика главного здания Венского университета среди бюстов и барельефов известных ученых можно увидеть бюст Трубецкого. Насколько мне известно, это единственный лингвист, который удостоился там места.

Помимо большого университета в городе есть еще Венский экономический университет, в котором лингвистика сейчас тоже развивается довольно активно. Там работают коллеги, с которыми мы сотрудничаем, — в первую очередь русисты, потому что русистика там очень сильная. В Австрии сейчас вообще особенно поддерживаются разные практические интеграционные и международные проекты. Вена находится в самом центре Европы. Когда она была имперским центром, туда приезжало огромное количество людей со всех концов империи, даже не очень хорошо говоривших по-немецки. И сейчас там множество словенцев, чехов, сербов, венгров. Поэтому для Вены очень важна интернациональность. Там большое значение придается славистике, причем не только научному изучению, но и практическому преподаванию славянских языков и их применению в различных сферах. Например, два года назад я ездил туда на конференцию по славистике, в которой участвовали представители самых разных подразделений университета: социологи, философы, лингвисты — все, кто занимается этими проблемами.

Если продолжать сравнение с Германией, то в Германии сейчас большую роль играет надуниверситетская, фактически грантовая система финансирования. Все немецкие ученые так или иначе живут на гранты Немецкого научно¬исследовательского общества — Deutsche Forschungsgemeinschaft (DFG), и это во многом определяет направления исследований и саму структуру немецкой науки. В Австрии ситуация более традиционная: финансирование науки в значительной мере осуществляют сами университеты, поэтому здесь меньше стремления встроиться в модные направления, рейтинги и т.п., и сохраняется такой островок прошлого.

Во время моей стажировки в Вене я сблизился с профессором Хайнером Айхнером, который тогда заведовал отделением индоевропеистики, а сейчас уже на пенсии. Мы много общались, переписывались. Позже я поступил в магистратуру в Бремен, где моим научным руководителем была профессор-германист Элизабет Линерт. Совершенно замечательная дама, но очень строгая, правильная, пунктуальная женщина, в отличие от веселого, мягкого, немного беспорядочного Айхнера. Как-то я собрался из Бремена в Вену и написал об этом профессору Айхнеру, предложил встретиться. Он меня спрашивает: «А где вы будете жить?» — «Сниму какой-нибудь хостел». — «Ни в коем случае! У меня есть знакомые в венгерском католическом общежитии, я вас туда устрою». Я отказываюсь, а он стоит на своем. Позвонил чуть ли не епископу, договорился и написал мне: «Приезжайте! Но только вы прилетаете в субботу, а в субботу они не работают, я возьму для вас ключ, мы встретимся, и я вам его передам». И вот я лечу через Гамбург, мой самолет сильно опаздывает, я пишу ему эсэмэски. В результате я прилетаю с часовым опозданием, и выясняется, что он целый час ждет меня на станции метро. Мне ужасно неудобно, а он еще ведет меня куда-то выпить вина. Вот разница между Австрией и северной Германией. Невозможно себе представить фрау Линерт ждущей меня целый час на станции метро. При этом оба они родом из одного и того же города — из Вюрцбурга в баварской Франконии, так что национальные стереотипы тут ничего не объясняют.

До того я знал про Вену не очень много — как у всех, у меня были какие-то шаблонные представления. Когда я туда приехал, мне сразу там понравилось, и не только с точки зрения архитектуры. Оказалось, что это чрезвычайно удобный для жизни город — даже для человека, который приезжает туда в первый раз и только начинает там ориентироваться. Это город, где все соразмерно человеку. С одной стороны, он достаточно большой, столица, с другой — компактный, всё рядом. Я жил в общежитии в центре города, в университет доходил пешком за 17 минут — для московского жителя совершенно невероятное ощущение.

Географически город устроен очень просто. Есть окруженная кольцом центральная часть, в которой сконцентрированы все основные достопримечательности: императорский дворцовый комплекс Хофбург, собор Святого Штефана, Венская опера, главная торговая улица Кернтнерштрассе. Подальше от центра город опоясывает второе центральное кольцо, которое так и называется — Гюртель (в переводе с немецкого «пояс»), в черте которого также много достопримечательностей. В Вене сохранилось немало памятников времен Австро-Венгерской империи. Два замечательных дворца: Бельведер и Шёнбрунн, который строился по образцу Версаля, как и многие европейские дворцы того времени. У меня с ним связаны интересные ощущения. Когда я только приехал, я знал о Шёнбрунне только по «Похождениям бравого солдата Швейка» Гашека, где сообщается, что император Франц Иосиф уже ничего не соображает, ходит под себя и загадил весь Шёнбрунн. Эта фраза мне очень запомнилась, и когда я приехал, то был удивлен тем, как там красиво и в то же время тихо. Огромное пространство, и даже тысячи туристов, которые там ходят, не могут его заполонить. Вообще, меня удивила сама любовь австрийцев к своему имперскому прошлому, потому что мне как человеку, воспитанному на Гашеке, казалось, что император Франц Иосиф — это такая комическая фигура. И вдруг оказывается, что повсюду продаются сувенирные кружки с этим Францем Иосифом и его женой — императрицей Сиси. Имперская история оставила след в культуре австрийцев, в их поведении. В Австрии много ситуаций и мест, в которых до сих действуют старинные нормы этикета, а люди и одеваются, и ведут себя красиво. Чинно гуляют по парку, рассаживаются в кафе и т.п. Приходишь вечером к опере — и видишь торжественно одетых людей. В немецких городах такого обычно не встретишь, там совершенно другая атмосфера.

В Вене можно просто гулять по самому центру, по 1-му округу, где проходят все основные туристические маршруты. Но я это как раз не очень люблю. За то время, что я там жил, мне полюбилась западная часть города: округ 8 — Йозефштадт и округ 9 — Альзергрунд. Там много старых тихих улочек, где люди живут, гуляют с детьми, с собаками, и приятно просто ходить по парку и смотреть по сторонам.

Студентов я бы прежде всего сводил в университет, показал замечательную университетскую библиотеку, большой старый читальный зал, работающий допоздна, куда может прийти любой желающий, взять с полки книжку и читать, а если ты принадлежишь к университету, то еще и домой унести. Наверное, я бы не стал говорить о каких-то научных вещах, а предложил бы по-грузиться в саму эту атмосферу.

Невозможно побывать в Вене и не сходить в Венскую оперу, но я как раз больше ходил в драматические театры. Самый известный из них — Бургтеатр, в буквальном переводе — «крепостной театр», который находится в центре Хофбурга. Мне больше нравился альтернативный ему Фолькстеатр — буквально «народный театр». От народности осталось одно название, зато ставится много замечательных пьес. Он больше ориентирован на современность. Я для интереса ходил на постановку «Юлия Цезаря» Шекспира и в Бургтеатр, и в Фолькстеатр. Эти два спектакля шли параллельно и конкурировали друг с другом. В Бургтеатре это была классическая постановка с костюмами, без особых новшеств, а в Фолькстеатре — современная интерпретация, проецировавшая сюжет пьесы на современную австрийскую политику. Это характерный контраст.

В Вене много известных туристических мест, где можно насладиться местной кухней. Но даже в самом центре, не на главных прогулочных улицах, конечно, а где-нибудь в переулке, можно найти какую-нибудь забегаловку с традиционной едой, где будут живые жители Вены и где подают настоящий венский шницель. У меня одно из таких любимых мест — кафе «Аида». Вообще-то это целая сеть кафе, но я имею в виду одно очень приятное заведение на углу Вэрингерштрассе. Совсем рядом с ним проходит шесть трамвайных маршрутов — сидишь, а за окном приятно дребезжат трамваи. Могу рекомендовать также университетскую столовую на 7-м или 8-м этаже нового здания университета. Совершенно замечательное место с прекрасным видом на весь город, которым можно наслаждаться бесконечно. И относительно недорого по венским меркам.

Главная достопримечательность местной кухни — это всем известный венский шницель. Но есть еще много венских сладостей. Торты «Захер» и «Эстерхази», последний — торт венгерского происхождения, который вошел в кулинарную традицию Вены. Когда я приехал в Австрию в октябре, то застал на излете сезонный напиток, который называется «штурм», — это немного газированное молодое вино, которое появляется на пару месяцев осенью, а затем исчезает. Его даже нельзя нигде купить, потому что газированное вино невозможно хранить в бутылках — они лопаются; в магазинах стоят слегка приоткрытые бутылки, но они, соответственно, непригодны к транспортировке.

В Вене самые простые бытовые мелочи доставляли мне огромную радость: например, транспортная система. До сих пор, приезжая в Вену, я каждый раз сажусь в трамвай, еду по городу и получаю удовольствие, просто глядя в окно.