Леонид Янович Косалс:

Торонто

Я расскажу о Торонто. Впервые я приехал туда в 1994 году. Это была одна из моих первых поездок за рубеж. Тогда мне этот канадский город не очень понравился: был холодный и ветреный ноябрь, Торонто произвел на меня впечатление места мрачноватого, хотя в целом комфортного для жизни.

Зато он показался мне довольно интересным с точки зрения науки. Университет Торонто — не только один из самых лучших университетов Канады, но и один из ведущих университетов в Северной Америке. В частности, там достаточно мощные департаменты социальных наук, экономики, права, криминологии. Там был неплохой Центр российских и восточноевропейских исследований, который возник довольно давно — в 1960-1970-е годы. В начале 90-х им руководил Питер Соломон, достаточно известный у нас человек, писавший про сталинскую юстицию и современные правовые проблемы России. Многие его работы были потом у нас переведены (кстати, в его книге я нашел поразившую меня цифру, что в 1930-е годы оправдательных приговоров было порядка 10% — конечно, там, где речь вообще шла о судебной процедуре, тогда как сейчас эта цифра меньше одного процента). Когда я оказался в этом центре, то увидел, что там действительно интересуются Россией.

Я приехал в Торонто по приглашению профессора, работавшего в этом центре. Как я уже сказал, шел 1994 год, интерес к нашей стране был очень большой. В центре существовала специальная программа приглашений коллег из России и Восточной Европы, которые выступали там на семинарах, рассказывали о том, что происходит в их странах.

После этой поездки в Торонто я продолжал поддерживать контакты с канадскими коллегами. Время от времени встречался с людьми из университета, включая Питера Соломона и других коллег, которые продолжали интересоваться тем, что у нас здесь происходит. Их основной специализацией была Россия, поэтому их интересовали разные аспекты российской жизни, в том числе социальная проблематика, право, миграция и так далее.

В 2012 году, когда я решил уйти на полгода в творческий отпуск, меня пригласили провести какое-то время в Университете Торонто. Тогда я уже занимался проблемами неформальной экономической деятельности полиции. Меня пригласили прочитать курс не только о коррупции в полиции, но и по более широкой проблематике: о том, как за годы реформ изменилось российское общество, — в общем, что-то вроде социологии трансформации российского общества. Между моими первым и вторым визитами в Торонто прошло почти 20 лет. Изменилось название центра — он теперь называется Центром европейских, российских и евро-азиатских исследований. Такое изменение было связано с тем, что интерес к России в Канаде, как и везде в Северной Америке, был уже не так велик. Если когда-то там было много центров российских и восточно-европейских исследований, то после того, как у нас произошла смена политической системы, интерес к России радикально снизился, и теперь больше стало таких институций, в которых исследования России объединялись с изучением Европы и Центральной Азии.

С 2012 года я стал регулярно ездить в Канаду, с Университетом Торонто у меня сложились тесные связи. В Канаде университеты более влиятельны и играют заметно бóльшую роль, чем у нас. Здесь практически нет частных университетов, они, что называется, public — общественные. При этом, хотя государство дает большую часть денег на содержание университетов, оно напрямую ими не управляет: в канадских университетах тщательно соблюдается принцип академической свободы. Плата за обучение в университетах не очень высокая, особенно по сравнению с США, — для канадцев она составляет в среднем 6-8 тысяч долларов за год обучения в бакалавриате, а в магистратуре примерно 10-15 тысяч долларов. Аспирантура не бесплатная, но она практически всегда субсидируется университетом. Или аспиранты получают стипендию какого-то фонда, или им помогает университет. Конечно, есть и иностранные студенты, которые оплачивают полную стоимость, и она уже ближе к стоимости обучения в США. В канадские вузы активно едут учиться иностранцы, причем из самых разных стран, — и в бакалавриат, и в магистратуру, и в аспирантуру. Много иностранцев и среди преподавателей, особенно много американцев. Есть американцы и среди студентов, хотя их не очень много. Они едут в Канаду, потому что обучение все же дешевле, а уровень образования в канадских университетах высокий, они достаточно конкурентоспособны.

В Канаде весьма активная научная жизнь. Сюда со всего мира приезжает большое количество профессоров на разного рода семинары, конференции и прочее. У Канады единый академический рынок с Соединенными Штатами.

Что касается тематики, связанной с Россией и Восточной Европой, то, пожалуй, интерес к ней сейчас меньше, чем в Соединенных Штатах. И это понятно: роль и интересы Канады в этой области несопоставимы с ролью и интересами Соединенных Штатов. Поэтому в Канаде заметно меньше исследований, связанных с собственно российской тематикой. Когда я читаю лекции студентам о России, они слушают с интересом, ведь любопытно же, что происходит в других странах. Но Китай и Индия, например, их интересуют заметно больше.

В Торонто есть три больших университета, которые находятся в черте города. Есть еще несколько узкопрофильных университетов, расположенных недалеко от города, но эти три — основные: University of Toronto (UofT), York University и Ryerson University. Университет Торонто был основан как Королевский колледж в 1827 году, спустя 23 года он получил свое современное название. Расположен он в старых зданиях XIX века. Сейчас это огромный университет, в нем учится более 80 тысяч студентов. И это лучший университет в Канаде, в нем идет не только интересная образовательная деятельность, но и интенсивная научная жизнь.

В некотором смысле то, как организована жизнь в Торонто, позволяет сказать, что это исключительное место в современном мире, где мультикультурализм оказался очень успешным проектом. Это фантастически многонациональный город: почти половина его жителей родились за пределами Канады и более половины из них дома разговаривают не по-английски. Люди приезжают сюда со всего света: здесь очень много англичан, французов, шотландцев, ирландцев, немцев, итальянцев, китайцев, украинцев и так далее. На первый взгляд кажется, что и сам город — это такая совокупность этнических анклавов, чрезвычайно разнообразных. Там можно увидеть Little Italy и Little Brazil, Greek Town и Сhinatown (их даже несколько). Есть район North York, где встречаются вывески на русском языке, есть русские магазины и места, где достаточно активная русская культурная жизнь, — театры, клубы и прочее. Точно так же все знают, что поляки живут в Roncesvalles Village, а недалеко от них — украинцы.

Казалось бы, существование такого количества этнических анклавов должно создавать взрывоопасные ситуации, тогда как в реальности Торонто сейчас — одно из самых спокойных мест среди больших городов во всех развитых цивилизованных странах, от Европы до Северной Америки. Мне кажется, это достигается как раз за счет идеи мультикультурализма.

Какое-то время назад, когда отмечали 50-летие Центра криминологии Университета Торонто, я присутствовал на лекции, где выступал шеф полиции Торонто. И три четверти его выступления было о том, как полиция Торонто взаимодействует с разными этническими сообществами: как они находят общий язык, как они там их обслуживают, как они их защищают и прочее. Эта установка последовательно проводится, начиная с детского сада и школы и заканчивая таким институтом, как полиция. Ваша задача — сделать так, чтобы было хорошо и комфортно всем этническим сообществам, чтобы они чувствовали себя как дома, чтобы они постепенно интегрировались.

Там «нулевая толерантность» ко всем проявлениям расизма и ксенофобии. Например, пару лет назад в одной из школ Торонто на стене появилось изображение свастики. Реакция была молниеносная. Все родители были письменно проинформированы о случившемся. Всех школьников собрали в актовом зале, показали им фильм про Холокост, объяснили им, что такое свастика и почему это плохо. Приехала полиция, которая продемонстрировала, что они это дело расследуют, что они на это обращают внимание, хотя в итоге имя того, кто это нарисовал, не объявили.

То есть нынешний канадский мультикультурализм — это результат очень больших усилий, как со стороны государства, так и со стороны разного рода сообществ и институтов. Эти усилия направлены на то, чтобы все очень разные люди, прибывающие в страну, могли мирно жить вместе. В результате этих совместных усилий канадцы создали такие социальные нормы межэтнических и межличностных отношений, которые предполагают толерантность к другим культурам и нетерпимость к проявлениям ксенофобии. В итоге не возникает этнических гетто, где люди чувствуют себя изолированными, где у них есть чувство «мы и они», где «мы» боремся за выживание с враждебным окружением. Обычно значительная часть эмигрантов второго поколения спокойно уезжает из своих этнических «таунов» туда, где они находят работу. Поэтому и не идет накопление «горючего социального материала». Если говорить о Торонто, то он очень динамичный и разнообразный, постоянно растет и развивается. В соответствующих рейтингах среди больших городов мира он обычно занимает вместе с Ванкувером верхние строчки.

С одной стороны, как и большинство североамериканских городов, Торонто сильно отличается от Европы. Здесь нет такой интересной архитектуры, старых зданий, дворцов и так далее, что объяснимо — городу всего 224 года, а в начале прошлого века его исторический центр дважды пережил сильные пожары, практически уничтожившие часть старой застройки. Но, в отличие от многих североамериканских городов, даунтаун Торонто — не сплошные небоскребы и офисы, а вполне себе хорошее место для нормальной жизни, здесь много жилых районов викторианской застройки, здесь же расположен «город в городе» — UofT. Есть, конечно, в Торонто и плохие районы, но нет трущоб, которые выглядели 6ы как совсем заброшенное место. Конечно, одни районы получше, другие — похуже, но вот чтобы там было опасно ходить — таких очень мало. Уровень преступности очень низкий: количество убийств на весь почти трехмиллионный город — от 60 до 80 в год. Здесь мне стало проще и легче сравнивать Россию и то, что в ней происходит, в том числе и в правоохранительной системе, с развитыми странами. Это оказалось и неожиданным, и достаточно интересным. Потому что та же самая полицейская система в Канаде устроена менее логично и, казалось бы, более запутанно, чем в России. А работает она там лучше. В Торонто на пять тысяч полицейских в год всего порядка 10 жалоб на коррупцию. Но это только жалобы, из которых, наверное, пара-тройка реальных случаев. За счет чего? Вот, например, полицейскому в России запрещены дополнительные заработки, запрещено открывать свой бизнес и так далее. В Канаде это можно — пожалуйста, открывай свой малый бизнес, зарабатывай. А почему при таких условиях в Канаде полиция работает лучше — вот это интересный вопрос. И у меня то и дело стали возникать дополнительные вопросы, которые позволяли лучше понять, откуда возникают российские проблемы, насколько глубоко они связаны с тем, как устроено наше общество. Собственно, это касается любой темы, какую ни возьми. Если 6ы я начал изучать, скажем, систему канадского социального обеспечения, то, возможно, и там тоже у меня возникло бы множество интересных вопросов и неожиданных аналогий.