Роман Николаевич Абрамов:

Пенза

Пенза в целом обычный российский город с населением чуть больше 500 тысяч жителей. Его история отражает историю страны за последние десятилетия и столетия, но меня с этим городом связывает много личного, поскольку там я и родился, и вырос, там получил первое высшее образование. Туда уходят корни семей моих отца и мамы. Там остаются мои родственники и друзья. Я приезжаю туда два-три раза в год и провожу в Пензе по нескольку дней. Отчасти так складывается моя позиция по отношению к городу — уже не постоянного жителя, но и не туриста, впервые посещающего Пензу. В дискретном режиме я могу видеть, как город меняется и как изменения в ландшафте, настрое жителей, ритме движения изменяют городскую атмосферу. Нужно сказать, что в течение последнего десятилетия этих изменений становится все больше, и это имеет свои положительную и отрицательную стороны.

Если говорить о переменах к лучшему, то я вижу, что сфера услуг и торговли существенно модернизировалась, в городе открылись новые интересные кафе, конечно, стали работать торговые центры с глобальными брендами одежды, бытовой техники и т.п. Если в советское время и первое постсоветское десятилетие за дефицитным товаром было принято ездить в Москву, то теперь, кажется, это не столь актуально. Однако тот строительный бум, который имеет место быть сегодня, разрушает, может быть, то, что было и есть в этом городе уникального, его ауру, историческую преемственность в архитектуре и городском облике. Это печально. Уже сейчас жителям Пензы за исторической атмосферой старого российского города нужно ехать в Нижний Новгород или Владимир.

Интересным периодом в истории города были годы оттепели и застоя, когда Пенза из дореволюционного, немножко сонного, провинциального, среднего российского губернского центра регионального значения превратилась в современный город с быстро растущим населением и обновляющейся городской средой. До недавнего времени вся пространственная организация города, его структура, архитектура представляла собой своеобразный микс патриархальности и модернизации, начавшейся в послевоенный период и продолжавшейся до конца 1980-х годов.

На момент распада СССР население Пензы являло собой сложный социальный конгломерат. Прежде всего, были люди, переехавшие сюда из сельской местности в период с 1950-х по 1970-е годы и получившие здесь высшее образование, но отчасти сохранившие сельский уклад и даже какие-то элементы сельской идентичности: инженеры, учителя, служащие. В разных частях Пензы разбросаны такие разветвленные родовые кланы, члены которых связаны тем, что сегодня называют неформальной экономикой: натуральным обменом, связями с сельским хозяйством. Когда открылись возможности для обзаведения дачными участками, пензенцы не преминули ими воспользоваться. Как результат — вокруг Пензы теперь сложились обширные анклавы полузаброшенных дачных кооперативов, которые наводят на мысли о русском хорроре в духе романа А. Щеголева «Жесть» и одноименного фильма.

Вторая группа — это местная, городская интеллигенция и наиболее массовая ее часть — интеллигенция инженерно-техническая. Начиная с середины 1950-х годов город становится центром промышленного производства, прежде всего военного, но не только. Здесь было разработано и выпущено несколько поколений легендарного семейства электронно-вычислительной машины «Урал», оригинальной по своей конструкции и замыслу, автором которой был Башир Рамеев. В Политехническом музее до начала его реконструкции именно «Урал» представлял первые поколения ЭВМ. И вот эта интеллигенция, во многом состоявшая из приехавших по распределению выпускников советских вузов, стояла у истоков целой грозди научно-исследовательских институтов в 1960-1970-х. В основном эти НИИ были связаны со средним и точным машиностроением и работали на оборонные нужды. Это интересная группа со своими специфическими духовными запросами, собственными привычками, ориентацией на культуру КСП, туризма и так далее; она становится реципиентом качественной массовой культуры, появляющейся в Пензе в 1960-80-е годы. Тогда выросла популярность театров, стало развиваться местное телевидение и радио, появились различные секции, включая, например, горнолыжный клуб «Вираж». При этом, хотя Пенза и расположена на довольно холмистой местности, она отнюдь не является меккой для горных лыж.

Еще одна группа — это интеллигенция творческая и гуманитарная, которая — так уж исторически сложилось — представлена в Пензе в меньшей степени, хотя любой пензенец гордится тем, что многие классики русской литературы или гуманитарных наук провели свое детство и отрочество в Пензе или ее уездах: Лермонтов, Мариенгоф, Белинский, Куприн, Мейерхольд и так далее. Другое дело, что почти все они, однажды покинув город в юношеском возрасте, туда обычно не возвращались. Помню, меня удивил рассказ сотрудника пензенского музея об историке Ключевском: тот, отучившись несколько лет в местной духовной семинарии, уехал поступать в Московский университет в 1861 году и больше ни разу в Пензу не приезжал, хотя город расположен не так далеко от Москвы, а в конце XIX века туда провели железную дорогу, что совсем упростило сообщение со столицей. Видимо, что-то мешает гуманитарной интеллигенции укореняться в городе...

Впрочем, в Пензе находится одно из старейших в России училищ — художественное училище имени К.А. Савицкого, откуда поколение за поколением выходят художники, создающие очень интересную летопись этого региона, чаще в традициях реализма. Вот эти группы интеллигенции и довольно значительный по численности рабочий класс, занятый на производствах, связанных с машиностроением (часовой завод, велосипедный завод, дизельный завод), — то есть квалифицированные рабочие — и составляли население Пензы на момент окончания «советского проекта».

В 1990-е годы, когда был сильно сокращен сектор ВПК, произошла маргинализация значительной части научно-технической интеллигенции, и Пенза стала преимущественно мещанско-купеческим городом. Мещанским, потому что стали открываться малые предприятия, развивалась так называемая «гаражная экономика», включавшая челночную торговлю, мелкий ремонт и тому подобное. В середине 1990-х годов Пенза поставляла в разные регионы страны мебель: в бывших цехах советских заводов, подвалах домов и просто гаражах открывались мелкие цеха по производству «стенок» из ДСП или неказистой мягкой мебели. То есть экономический и социальный профиль города и облик его жителей в этот период претерпели изменения, как и во многих других российских регионах. Сейчас Пенза — это город в большей степени купеческий, мещанский, коммерческий и в меньшей степени связанный с новыми технологиями, инженерными разработками или интеллектуальной деятельностью. Хотя гуманитарная интеллигенция иногда дает о себе знать: есть интересные художественные и театральные проекты, в 1990-е годы существовала самобытная рок-тусовка, в которой на правах зрителя участвовал и я. В Германии есть Фонд Розы Люксембург, который, среди прочего, поддерживает проекты, связанные с диалогом культур. Летом прошлого года они попросили меня прочитать лекцию на основе видео- и фотоизображений о практике выживания в обычном российском регионе в 1980-е и 1990-е годы и о том, как менялась повседневная жизнь в Пензе с распада СССР и до настоящего времени. Слушателями была группа немецких туристов из числа гражданских активистов, которые хотели узнать Россию не только по набору известных достопримечательностей Петербурга и Москвы, но желали увидеть повседневную жизнь людей в глубинке, узнать, как менялись трудовые, экономические, социальные порядки в новых условиях. С моей стороны это фактически была экскурсия, оказавшаяся очень интересным опытом, отчасти даже вызовом для меня, потому что пришлось еще раз отрефлексировать то, что я знаю о своем городе, и самое главное — погрузиться в жизненный опыт моих знакомых, родственников, в собственные воспоминания.

Если бы меня сегодня попросили провести экскурсии по Пензе, я бы выбрал несколько маршрутов, которые позволили бы увидеть город с разных сторон. Первый — это старая Пенза, губернский провинциальный центр. Конечно, от нее осталось очень немного, но, в отличие от Москвы, где есть один большой холм — Воробьевы горы (хотя и говорят, что столица стоит на семи холмах), а в остальном город лежит на относительно плоской равнине, для пензенского ландшафта характерны плавные переходы рельефа, чередование довольно крупных холмов и ложбин. В этом отношении Пенза довольно привлекательна. Живописные виды на холм с историческим центром города, где еще сохранилось много каменных домов XIX века. Улица Красная, до революции — Дворянская, представляющая собой крутой спуск в низину города, с постройками рубежа XIX-XX веков. Неподалеку находится картинная галерея имени Савицкого в здании, построенном в стиле северного модерна как Крестьянский поземельный банк накануне Первой мировой войны, а затем многие годы служившем местом пребывания городских властей и только в 1986 году переданном под разросшееся собрание изобразительного искусства. У меня с картинной галереей связаны личные воспоминания: в 10-11-м классах я каждый вторник ездил туда слушать лекции по искусству и музейному делу, выбрав себе такую форму производственной практики.

Второй маршрут — это Пенза советской модернизации: промышленной, культурной, социальной. Тут я бы начал с того, что показал бы первые модернистские здания 1920-х — начала 1930-х годов, поскольку, как и в других городах, первый этап индустриализации сопровождался здесь взрывом советского конструктивизма в архитектуре. В Пензе несколько таких интересных объектов, в основном сконцентрированных вокруг велосипедного завода им. Фрунзе, который был одним из крупнейших предприятий города начиная с 1920-х годов, но теперь заброшен, и его руинированные цеха привлекают любителей «заброшек».

Затем я бы перескочил в 1960-70-е годы, когда много районов застраивалось типовыми пятиэтажками, которые мы сегодня можем рассматривать как очень интересный опыт создания новой городской среды и новой культуры повседневности для «новой исторической общности» — советского народа. Я и сам вырос в одной из «панелек», куда в конце 1967 года переехала семья моей мамы. Интересно посмотреть, как это выглядит сегодня. Например, «Западная поляна» — один из первых микрорайонов компактного расселения, построенный в 1959-1964 годах по образцу Черемушек, хотя и немного из других материалов: в основном это кирпичные четырех-, пятиэтажные дома, куда селили как раз представителей технической и творческой интеллигенции, вузовских преподавателей, журналистов с открывшегося тогда же в Пензе телецентра. Это был такой анклав образованных людей, творческой интеллигенции, формировавшей новую культуру пензенского региона. Собственно, пятиэтажки до недавнего времени составляли значительную часть городской застройки, пока девелоперы в очередной раз не перекроили пространство Пензы.

И третий маршрут — это постсоветская Пенза, которая пережила то, что я называю девелоперским бумом, то есть Пенза, которая ширится и растет за счет масштабного строительства, сомнительного с точки зрения эстетической, но показательного для понимания того, чем город дышит и живет сегодня. В контексте разговора о постсоветском периоде мне кажется очень любопытным проект «Город¬спутник», который развивается последние 10-12 лет. Это свободное пространство на берегу реки Суры, которое застраивается совершенно ординарной архитектурой — обычными многоэтажками, но при этом очевидно, что это какой-то новый тип обживания постсоветского города — а это мне как социологу и антропологу очень интересно. В этом районе довольно много сделано для благоустройства и создания нового центра притяжения для горожан: например, пафосная набережная. Несколько лет назад, когда Пенза праздновала свое 350-летие, в городе появились две новые достопримечательности: филармония и концертный зал. Это можно оценивать как попытку сместить центр внимания от торговли и жилищного строительства к развитию культурной инфраструктуры, гражданскому строительству. На этом пути, правда, есть утраты: на смену модернистскому зданию городского цирка с примечательным декором периода оттепели идет китчевая бетонная тумба, а областной театр после пожара 2008 года перестроен так, что сразу и не поймешь, невзыскательный это турецкий отель или помпезный торговый центр провинциального разлива. Правда, о внутреннем убранстве и современных технологиях, которые используются в театре, зрители отзываются положительно, но архитектурное решение, на мой взгляд, постыдное для города, где есть собственный факультет архитектуры с традициями и художественное училище. К сожалению, подобной застройки в Пензе теперь много.

Несколько лет назад в городе был построен один из первых торговых центров — «Высшая лига», — на мой взгляд, очень неудачный, в неудачном месте, потому что он закрыл интересный панорамный вид на центр города. Но открывшиеся в нем рестораны и кафе выполняли функцию репрезентации столичной жизни в Пензе, потому что это были представительства федеральных ресторанных сетей, ассоциировавшихся с Москвой. Примечательно, что для высокодоходных слоев населения Пензы посещение «Высшей лиги» стало обязательной частью досуга — своего рода демонстративное потребление. Одна из моих статей посвящена тому, как менялась на протяжении десятилетий символика города, его герб, значимые для горожан места. Оказывается, здесь тоже присутствует своя динамика. Сегодня у жителей пользуются популярностью совсем не те локации, что в восьмидесятые, а в восьмидесятые — не те, что в шестидесятые. Когда я был студентом, то активно участвовал в неформальном рок-движении, входил в фанатские сообщества. В конце 1980-х — начале 1990-х в городе функционировало несколько культовых площадок, где проходили полуподпольные концерты местных рок-команд. Одно из таких мест — Дом учителя на склоне в старой части города, бывший католический храм, закрытый после революции. Сколько я помню, тогда он находился в перманентном ремонте. Стены завешены серой рогожкой — настоящий сквот. А второе место — это клуб «Аэроплан», долгое время располагавшийся в сталинском здании бывшего кинотеатра «Москва», очень известного в Пензе и закрывшегося в начале девяностых. Примерно до 1994-1995 года эти две точки по атмосфере можно было сравнить с легендарным ленинградским рок-клубом периода расцвета.

В девяностых во всех ресторанах почему-то исчезла нормальная посуда; вилки, ложки — все было либо пластиковое, либо алюминиевое, как в советских столовых невысокого уровня. В начале 2000-х с появлением первых признаков экономического роста появились и рестораны нового типа: «Марка», переделанный из бывшего магазина для филателистов; «Бочка», перестроенный из бывшей пивной в ресторан высшей категории; «Засека» в пригороде Пензы, в лесу, изначально построенный в виде русского терема как часть программы развития локального туризма. В 1970-х годах был такой секретарь обкома по идеологии Глеб Мясников, который хотел превратить Пензу в местный туристический центр, в том числе через создание разных сооружений в народном, старорусском стиле. Сегодня в Пензе можно найти и крафтовые бары, и хипстерские кафе, интерьер которых выполнен в уже выходящем из моды бруклинском стиле: очищенная кирпичная кладка стен, брутальная мебель из металла и дерева и надоевшие всем «эдисоновские» лампы. Примером такого кафе может служить арт-клуб «Ламповая голова», в которой все «модные фишки» настоящего хипстерского места представлены даже в несколько гипертрофированном виде.

Пенза отличается своеобразным локальным патриотизмом. Как я уже говорил, пензенцы убеждены, что вся русская литература вышла из Пензы, потому что здесь провел свое детство Лермонтов, историк Ключевский; Белинский родился в Пензенской губернии. Считается, что Салтыков-Щедрин, который в 1850-60-х годах некоторое время работал в Пензенской казенной палате, какие-то моменты для «Истории одного города» заимствовал из пензенской практики. Глядя на нынешних чиновников областного правительства, невольно вспоминаешь бессмертных героев прозы Салтыкова-Щедрина. В целом Пенза всегда характеризовалась некоторой консервативностью, сонностью и фундаментальностью своих мещанских привычек. Мы не найдем в Пензе примеров более или менее значимой политической активности или каких-то радикальных идей, которыми были бы захвачены жители города, разве что прогремевшая на всю страну группа «пензенских затворников», ушедших в подземный затвор в ожидании конца света в 2007 году. Как будто на дворе XVII век и староверы так сопротивляются церковным нововведениям. Пенза всегда была таким степенным, основательным, осторожным, не склонным к инновациям городом. С одной стороны, это ее позитивная сторона, с другой — это погружает в сон ее жителей. И те, кто не готов встроиться в этот размеренный, мещанский в хорошем смысле слова образ жизни, рано или поздно из города уезжают, потому что динамики не хватает. Эта сонная атмосфера присутствует несмотря на то, что по европейским меркам Пенза довольно крупный центр: население 500 тысяч — это значительный город для Германии, Франции и так далее.

Тем не менее мне этот город интересен, потому что, как и во всяком глобалистическом мегаполисе, ритм жизни и способы мышления о мире в Москве иные, нежели в провинциальных центрах, а всякому социальному ученому важно время от времени погружаться и в другой контекст, чтобы лучше понимать окружающий мир и самого себя. Для этого исследователи теперь едут в антропологические экспедиции, а я могу поехать в родную Пензу. Но для меня печально, что исчезает город моего детства, застройка XIX века, те улицы, по которым я любил гулять, когда был подростком и студентом. Дом, где мы жили, где было всего 14 квартир и который находился на окраине города, в очень живописном месте. Сейчас этот участок вместе с парком и близлежащим лесом отдан под новостройку, и теперь там стоит ординарный монолитный жилой комплекс. И это вызывает горькое чувство ностальгии и побуждает разобраться в отношениях с моим городом, понять, чем он является для меня сейчас, чем может стать в будущем и продолжает ли меня связывать с этим городом что-то важное — или город отдаляется от меня, а я отдаляюсь от него.